Дальше – больше. Размышляя над пресловутой привычкой людей к бумаге, к краске – к газете, нельзя было обойти тему смены поколений. Я предложил понятие «осевого поколения». В России это люди, родившиеся в 30-е годы прошлого века. Они родились в аграрной эпохе, работали в индустриальной, доживают свой век в постиндустриальной эпохе, осторожно нажимая кнопки в мобильнике указательным пальцем (тогда как у цифрового человека уже большой палец стал оператором, а не контропорой; то есть уже и физиология поменялась).
Раньше в одну эпоху умещались тысячи поколений. Теперь в одно «осевое поколение» уместились три эпохи. Такого прежде никогда не было. Это мой ответ тем, кто говорит, что апокалиптические прогнозы были всегда и всегда не сбывались. Прогноз были, но сейчас в нашей теме есть нечто, чего не было раньше, что не могло раньше влиять на качество прогнозов. А именно – демографический фактор. «Осевое поколение» и состояние общества после него – это впервые.
После осевого поколения, когда эпоха короче жизни человека, происходит важный культурный перелом – социальные привычки не передаются по наследству. Они остаются в рамках поколения. Да, вам приятна, может быть, газета на ощупь. Но нынешние подростки уже и не знают, какую роль газета когда-то играла в жизни человека и общества.
Речь не только и не столько о возвышенных эмпиреях, сколько о банальном бытовом навыке. Семейная традиция выписывать газеты прекращается. В 80-е подростком я выписывал «Науку и жизнь» вслед за отцом. То есть навык подписки приходил в период подростковой социализации – мы выписывали газеты уже школьниками. Моя старшая дочь-студентка смутно что-то слышала о подписке от бабушек-дедушек, но не заморачивается ненужными сведениями. А младший сын вообще не знает, что это такое. И правда – зачем?
Согласно результатам недавнего исследования, больше половины студентов на вопрос «что такое подписка», отвечают – «подписка о невыезде». Они просто не умеют потреблять прессу. В брутальном бытовом смысле. Они еще видят газеты и могут их по случаю прочесть, но приобретать уже не умеют.
Влияет это как-то на будущее газет? Можем ли мы измерить срок, когда это влияние критически нарастет? Я отвечаю: да, да.
Последнее газетное поколение родилось в год Московской Олимпиады – в 1980-м. В статистическом массиве его читательская активность придет к закату в 30-е