А кто не слышал о бишаринах – скаковых верблюдах! Высокие, поджарые, злые, они способны зараз пробежать по пустыне хорошей рысью больше ста вёрст, да ещё без остановки для еды и питья. Никакая лошадь не угонится за таким скакуном. Рысь его столь плавная, что всадник может выпить чашку чая, не пролив ни капли.
Укротить своенравного бишарина труднее, чем норовистого жеребца. Они легко приходят ярость, ревут и визжат, кусаются, лягаются, закусывают удила. Почуяв на себе человека, бишарин старается сбросить ненавистную ношу в заросли колючек, и, если удастся, тут уж берегись – он не убегает, а пытается затоптать человека. Цены на этих надменных строптивцев с пушистыми ресницами достигают заоблачных высот, а спрос на них никогда не падает.
Вот таким делом и занимался Роланд три года, изучая породы верблюдов, хитрости их разведения, укрощать тоже доводилось. Нелёгкая работа закалила парня. Был он высокий, почти как сам Стрелок. Худощавый, но не тощий, а как бы жёсткий, подобранный весь. Загорелый, с выбеленными солнцем бровями и волосами. В лице тоже мягкости не было: взгляд прямой и твёрдый, высокие чёткие скулы, резкий контур губ.
Если подозрения парня не на пустом месте выросли, то легко предположить происки конкурентов. Кто-то не желает, чтобы появился новый и сильный завод по производству верблюдов, не согласен расстаться с той частью доходов, которые потекут в другой карман. Даст ли им что-то смерть сына коннозаводчика? Возможно. Как устрашение. А, может быть, отец юноши получал уже какие-то требования и угрозы. Но в таком случае, разве не предупредил бы он сына, позволил бы одному пуститься в путь?
– Так что привело тебя к такой мысли? – спросил стрелок.
– Как пересёк границу и вошёл в Срединные Земли, странное начало твориться. На первом же заезжем дворе ночью убили человека в той комнате, где я должен был остановиться.
– Тут подробнее.
– Отвели мне комнату, проводили в неё. Я сразу-то ничего, комната как комната. Потом гляжу, сразу под окном крыша пристройки. Я люблю спокойно спать ночью, чтоб ничего не тревожило. А тут лезь кому не лень. Я служанку в коридоре увидел, попросил другую комнату. А в ту, видать, другой приезжий зашёл. Утром, сквозь сон ещё – суета. Смотрю, из той комнаты человека выносят, зарезали его ночью. Удивился, похвалил себя за осторожность, но ничего такого не подумал. А сейчас думаю – мог же кто-то приметить, в какую комнату я зашёл, а что вышел – этого уж не видели. Ну вот, собираюсь дальше ехать, тут попутчики подвернулись, семья. Два всадника да в кибитке две женщины с младенцем. Попросили с ними ехать, надежнее, мол. К вечеру добрались мы до следующего подворья, заночевали. Утром оседлал я лошадь, пошёл за вещами. Вернулся, гляжу, лошадь беспокойна. В общем, нашёл под седлом, под попоной, колючку с шипами. Если б вскочил в седло, лошадь взбесилась бы от боли, понесла. А там…