– Но мне показалось, да, наверное, показалось.
– Наверное, мне лучше уйти.
– Куда, зачем?
– Я не хочу причинять ему страдания – сухо, холодно проговорила девушка, – так будет лучше, лучше для всех – общие фразы – со мной всё будет хорошо.
– Но, как же так?
– Так должно было быть, не принимай это слишком близко сердцу – мягко, успокаивающе заговорила графиня – всё проходит и это пройдёт. Всё будет хорошо, правда, правда.
Юнона ушла в самом печальном чувстве. Она не смогла ни понять, ни предотвратить, ни остановить, не смогла ничего.
Милидия же, едва сдерживающая до этого чувства и эмоции, подошла к платяному шкафу, рывком выкинула оттуда все вещи, на щеколду закрыла дверь.
« Пора собираться, всё будет хорошо, ты откроешь свою школу и будешь счастливой среди детей, так надо» – из нот, которые она ещё держала в руках выпала подарочная карточка-портрет Фискала, с которой бессовестно-озорно смотрели васильковые, синеющие глаза, а до плеча вились золотистые волосы. Из груди её вырвался сдавленный не то крик, не то стон. Слёзы, градом хлынули из глаз. И от них и от тихих, сдержанных стонов она задыхалась. « Зачем я плачу пред тобой, эгоист, не люблю… Совсем не люблю….»
Она раньше никогда так не плакала, никогда. И это продолжалось довольно-таки долго. Но в одно мгновение девушка вскочила и подошла к зеркалу. « Опять зрачки болезненно зелёные, и лицо раскраснелось, ты будто ряженый в Сочельник. Тебе нельзя такой показываться, вдруг Юнона или Артур увидят, а если увидит…. Нет, не смей даже вспоминать его имя. Его никогда не было в твоей жизни, перестань думать о всяких глупостях, о всякой ерунде, займись делом и успокойся» Все ей вещи уместились в саквояж, корзинку, и аккуратную сумочку. Вот и всё… Теперь ей уже не следует ходить в красивых платьях, она ещё раз обернулась к зеркалу и её нежно-персиковое платье сменилось чёрным, даже кружева были тонкие, плотные, как тесьма и только по краям рукавов и закрытому воротничку. Да, чёрный ей никогда не нравился, не шёл, лицо не то бледнело, не то серело, волосы блекли, но теперь ей и хотелось быть страшненькой. Из зеркала на неё смотрела тень, приведение, призрак, да ещё и лицо заплаканно. Волосы она убрала в тугой пучок, не украсив его ни лентой, ни гребнем. И тут ей в голову пришла гениальная идея. Она закрепила в волосах плотную кружевную тёмную мантилью. Теперь никто не увидит её лица. Вот так вот.
***
Потерять? Потерять навсегда?! Навсегда! Артур говорит что-то ещё, но это не важно, пусть воспитывает, раз ему так нравится. Одно только слово «потерять» не выходило из сознания. Глупо, странно. Он впервые ощутил, что ничего не может с этим поделать, неужели это конец? Нет, не правильно, не естественно, с самого начала всё было так глупо. Да, он наговорил ей гадостей, Да, он виноват и это конец… Он потерял её невозвратно. И всё его скверный характер. За что, почему любить её… С её характером, с этим отказом… И этими глазами, томными, карими глазами чародейки, с них всё началось они во всём виноваты.
Из оцепенения его вывела