– Завтра, – отрезал он.
Ольга хотела спросить насчет обеда, но он ответил про похороны.
Ну, конечно же, о чем еще он может размышлять с таким лицом…
– Как ты думаешь, Сереж… Может быть, не надо брать детей на похороны?
Он посмотрел на нее так, будто она попросила разрешения не надевать траур и включить веселую музыку.
– Как хочешь. Но это их дедушка.
«Я виноват. Ты можешь ни во что не ставить мои слова», – явственно показал он своим тоном.
Но она вовсе не собиралась ставить условия. Она… за детей боялась.
– Мы бы потом сходили с ними на кладбище. А завтра будет очень тяжело, я переживаю, как они это перенесут!
– Делай, что считаешь нужным, – с каменным лицом ответил Сергей и вышел из комнаты. Через пару секунд хлопнула входная дверь.
А может, он не себя перед ней считает виноватым, а ее – в смерти отца?
Господи, как тяжело от этой недоговоренности и невозможности прямо, как раньше, спросить: «Скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало легче?»
Вернее, спросить-то можно… Только ответ будет с учетом вины за измену, а значит, опять: «Делай так, как считаешь нужным»…
Ольга заметила на столе конверт, взяла, чтобы посмотреть адресата. Письмо предназначалось Леониду Сергеевичу.
В комнату зашла Машка с несчастным, заплаканным лицом – наверное, Костик все-таки объяснил ей, что «дедушка на небе». У Костика был опыт потери – его мать погибла несколько лет назад.
– Мам, куда папа опять уехал? – отчего-то шепотом спросила дочь.
– По делам.
– А мы не будем есть?
– Кто тебе сказал? Марш руки мыть!
– Угу. А это кому письмо?
– Дедушке.
Машка посмотрела на нее удивленно, словно хотела спросить – разве тому, кто умер, могут писать письма?
– А от кого?
– От Терентьевой Зинаиды Михайловны, – прочитала имя на конверте Ольга.
Маша взяла письмо, будто желая убедиться, что дедушки нет, а Зинаида Михайловна все еще хочет ему что-то сказать…
– Мы будем его читать?
– Нет. Это же не нам письмо.
Ольга убрала конверт в шкаф, к газете с портретом в траурной рамке, а когда обернулась – Маши в комнате уже не было.
Ольге показалось, что она должна еще что-то сделать… Что-то важное, правильное и нужное. Она позвонила Наде, но та, как всегда, не ответила… Ольга увидела свое бледное, осунувшееся отражение в зеркале на стене и вдруг поняла – зеркала! В доме, где кто-то умер, надо занавесить все зеркала.
Она бросилась к шкафу и стала доставать из него простыни, полотенца, скатерти… И вдруг вспомнила – у Леонида Сергеевича только одно зеркало. Вот это – старое, в бронзовой раме.
Ольга села на стул и горько, навзрыд заплакала, уткнувшись в какую-то скатерть, пахнущую стиральным порошком. Первый раз после смерти Леонида Сергеевича заплакала – потому что только сейчас вдруг до конца осознала – папа умер, завтра его похоронят, и он никогда, никогда больше не спросит ее так, чтобы никто