Московская серость, свобода и одиночество сделали свое дело. Врата мистерий в России закрываются. Правда, дом мой раскрывается. И сюда возвращаются ангелы из разных стран. А в Москве прибивает к земле, смиряет, обесточивает возможно из-за нехватки кислорода. Я начала думать о побеге из вновь обретенного дома. Дом – это место, из которого отправляешься в дорогу. Возможно, дом мой не здесь. И я здесь чужак, я не отсюда. Хотя я везде чужак и везде не отсюда. Странник, пришлец.
Я немного раскрыла секрет волхва, странника, джокера, двуликого януса – в каждой из своих ипостасей он в полноте и в каждом из обличий он не лжет, поэтому он не проигрывает. То есть и в минусовой и в плюсовой орбите он остается предельно собой для себя и для других. Тогда вспоминается – путь вверх и путь вниз один и тот же путь. Он же Локи и Гермес.
Я обычно приезжаю в Москву, когда здесь строят что-то окольцовывающее или что-то глобальное и (или) что-то глобально сносят. В общем -то я наблюдаю изменения ландшафта, а теперь еще изменение климата, зима просто исчезла с карты сезонов. Очень много птиц стало в городе. Речка Сетунь в одноименном заказнике попахивает нечистотами.
Я приезжаю не часто, раз в полгода и в этот раз задержалась уже почти на три месяца. На никчемной и тупой работе за гроши взяла на себя намного больше, чем того требовала ситуация. Наступила на грабли неблагодарности, и была такова. Это был освежающий пинок под зад моей всегдашней аморфности, жертвенности и слабохарактерности в одном флаконе. Я была скопищем противоречий. Но засветилось солнце новой весны, а в мире люди умирали от коронавируса. На дворе стоял Великий Пост и хотелось иногда есть. И иногда хотелось быть с кем-то, разделить радость бытия. Ко мне вернулась музыка, ко мне вернулся дом, но от меня ушли старые деструктивные унизительные модели отношений. Я больше не позволяла себя унижать и в итоге осталась одна. Или почти одна. Параллельно я все время шуршала по дому, иногда ходила гулять в сетуньский заказник, заходила в храм, который теперь был совсем рядом с домом.
Мой район мне нравился. Он был как отдельная деревенька. Как отдельный город. В общем-то здесь у меня было все, что нужно для полноценной жизни, здесь у меня было даже немного больше, чем во время затворничества в Печорах. Главное, здесь у меня была свобода, которую ничто не могло сломить. Горячий душ, пианино. Хотя не было печки и сада… и здесь я снова обрела свою молодость. Я отработала карму своего рода и могла теперь прикоснуться к музыке. А ведь почти 10 дет я была словно узник, проклятый скиталец, изгой. Я не могла дотронуться до музыки до определенного времени в силу своих несвобод, проклятий и крестов. Сегодня река искрилась по-весеннему. Еще пару дней назад я заметила издалека сквозь ветки поблескивания реки и подумала, что так играет солнце в реке только весной или летом. И сегодня эти блески радости продолжались.
А еще