– Долго еще ехать?
– Ну час точно скорей всего…
Ладно, попробую расслабиться. Мы с Соней не выспались.
***
– Алис, куда ехать—то тут, я не понимаю, – Саша заметно нервничал. Он закурил.
– Ну а на карте что указано?
– Я по карте и ехал. Здесь нет никакого пейнтбольного клуба. Че я сделаю—то?
– Блин…
У меня затряслись руки. Зазвонил телефон. Я вышла из машины, устремившись вглубь леса, и приняла вызов.
– Алиса, где Вы? У нас уже все собрались! Мы только Вас ждем! Клиент меня уже дергает! Вы же сказали, что вовремя приедете!
– Да, да, мы уже подъезжаем, – выдавливая из себя улыбку, заверила я. – Может быть Вы подскажите как лучше проехать? Есть какой—то указатель?
– Ну, конечно, есть! Если Вы подъезжаете, то должны слышать нас. Музыка громко играет.
– Я поняла, сейчас найдем. Скоро будем.
Какое чувство может быть ужаснее и разрушительнее, чем чувство вины?! Оно съедает меня полностью, как будто черный гнилой цветок в животе прорастает. Где этот гребаный пейнтбольный клуб?! Почему я его не слышу?
Я вернулась в машину.
– Саш, давай искать, поехали куда—нибудь! Я тебя прошу!
Мы колесили по лесу еще полчаса, пока, наконец, не услышали звуки веселой музыки. За это время Максим звонил мне еще пять раз. Он рвал и метал. В последний я уже просто не брала трубку. Мы заехали на территорию клуба. Я жадно грызла ногти. Прямо-таки выгрызала их из пальцев. Когда мы въезжали в ворота я заметила толпу недовольных людей, кружащих вокруг стола и возмущающихся таким скверным положением дел. Черт, сейчас мне попадет…
– Сонь, короче, только вылезем, ты сразу беги с одноразовой посудой и расставляй ее на столе. А мы с Сашей потащим кастрюли, тазики и бутыли с квасом. Начнем раскладывать оливье, потом окрошку надо будет разложить, и уже потом вторые. Так, все, с Богом!
Машина затормозила и к ней сразу же подошел одичавший Максим.
– Вы опоздали! Алиса, мы же с Вами договаривались! Вы сказали, что приедете вовремя! Что я теперь должен им сказать?! Вы задержали второй раунд игры. Вы вообще понимаете, как нас подвели?!
– Максим простите меня, пожалуйста. Мы сейчас все быстро разложим, хорошо?
Но он не слушал меня. Он развернулся и всем своим видом показал, что не хочет меня больше видеть. Я не достойна ни его, ни уж тем более какого—либо другого человека из этого голодающего отряда.
Я ненавижу себя и свою жизнь.
– Алис, а где салфетки? – Соня смотрела на меня глазами кота из «Шрэка».
– Они в багажнике, посмотри там, пожалуйста.
Сдерживая слезы, и завязав всю свою суть и внутренность в тугой узел, я потащила кастрюлю с оливье. Тяжелая, сука. Но так мне и надо.
Я открыла пакет, которым она была прикрыта, и мы принялись раскладывать салат по тарелкам. Никогда не забуду запах, который от него исходил. Запах тошнотворной кислятины. Людям это было, видимо, не так очевидно, раз они кинулись его уплетать.