Я оставила в Одессе свой дневник, в котором каждый день писала о своей желанной любви. Именно эти записи пробудили его чувства ко мне настолько, что он захотел поехать за мной, когда вернулся из своей затянувшейся поездки, в которой просто забыл обо мне. Но я опередила события и, просидев дома несколько дней, возвратилась в Одессу, где он, оказалось, уже ждал меня, очарованный моими записями и рассказами соседей о моем ожидании. В нем пробудились какие-то добрые чувства ко мне, похожие на любовь…
Наступила осень. Мы решили, что останемся в Крыму, и я буду рожать в районном центре, где жили его родственники. Он не собирался обзаводиться семьей, но не был против, если его мать поможет мне первое время с ребенком.
Последние месяцы перед родами я оставалась дома: рисовала, читала, и снова становилась домашней девочкой, мечтая о том, что мы однажды начнем жить настоящей семейной жизнью, и надеясь, что он примет моего ребенка, как своего. Он часто уезжал, продолжая свой сомнительный бизнес, но всегда возвращался, постепенно неразрывно связывая свою судьбу с моей. С тех пор все складывалось именно так, будто мы семья.
Правда, однажды, напившись, он сказал матери, что я беременна не от него. Но в маленьком городке все знали о рождении его ребенка, поэтому это известие так и осталось тайной его близких. Ко мне они все относились с такой искренней добротой, что я почувствовала, после того, как они узнали, только еще большее сочувствие и заботу. И он сам все больше остепенялся, особенно после рождения мальчика, когда моя мать позвала меня домой и привлекла нас в свое производство.
Так наши путешествия по городам стали командировками по швейному бизнесу. В Крыму летом мы жили, наслаждаясь изобилием южных широт и семейным уютом, все заботы о маленьком сыне взяла на себя его мать, и тогда я впервые почувствовала, как могло бы выглядеть счастье. Потом, на протяжении многих лет, мне снилось это безмятежное время.
Измена
Но досадная мелочь, ошибка, как попавшая в адронный коллайдер муха, изменила ход событий.
Я не была готова к измене человека, которого стала считать одним целым с собой. Ему было тогда 26 лет. Это был молодой мужчина, с которым я была бы абсолютно счастлива, если бы он испытывал те же чувства. Он часто смотрел на меня и удивлялся: «У тебя вид счастливой женщины! Теперь я точно знаю, как она выглядит. Эй! Счастливая женщина!» – и его белоснежная улыбка озаряла мой маленький мир с розовым цветением персиковых деревьев на берегу Черного моря и подрастающим, лопочущим первые слова маленьким черноглазым мальчиком с русыми волосами заводского пожарника.
…Мне просто предложили пойти и посмотреть, если я не верю. Я знала, где находится эта прачечная – мы ходили