На следующий день, я пришел в онкологическое отделение. Оно располагалось недалеко от моего дома, буквально в двух кварталах от него на соседней, параллельно идущей, улице.
Доктора провели меня в небольшую одноместную палату, которая располагалась на третьем этаже отделения. Осматривая комнату, я увидел в углу встроенный шкаф для верхней одежды, вместо кровати здесь располагался длинной около двух с половиной метров лежак необычной формы, рядом с ним находился стол с компьютером и аппаратурой. Лежак, на котором должен был располагаться человек, ограждался бортиками с левой и правой стороны. В передней и задней части располагались некие механизмы, которые, вероятно, держали голову и ноги человека, который будет там находиться. Также над передней части размещалось защитное стекло, которое герметично закрывало человека внутри, делая среду обитания замкнутой и полностью регулируемой в плане подачи кислорода и тепла. Снизу располагалась большая аккумуляторная батарея, вероятно, на случай отключения от электричества. Ещё слева находилась капельница с различными бутылками и веществами, полностью обслуживаемыми автоматикой. Вся эта аппаратура вместе со странным лежаком и бутылями именовалась как «Аппарат Зеленкина». Основная задача аппарата заключалась в сборе данных о человеке в течении недели, о его реакции на различные вмешательства, на смену условий среды и состава вводимых веществ, анализируя в конечном итоге поведение опухоли и её метастаз.
Пройдя все смежные процедуры, я разделся до нижнего белья и расположился внутри капсулы. Врачи вставили мне специальную иглу в вену и подсоединили её к механизму, который должен был закачивать различные вещества. После, они закрепили датчики, приборчики и присоски к моей грудной клетке и голове. Я молча лежал в аппарате, наблюдая за всеми действиями врачей, и тихо ненавидел себя за трусость, ведь мне так и не хватило смелости рассказать родителям о своей проблеме.
Защитное стекло закрылось, спина почувствовала легкое тепло снизу, а в глазах начал появляться странный туман и отчуждение мысли. Лица, объекты в комнате, стали размываться, пока полностью не потемнели, вокруг все стало тихим и несущественным.
***
Холодно, что-то неприятно свербило в правой руке. Сквозь тишину и умиротворение сна стал просачиваться противный, периодически повторяющийся писк. Тяжелые, словно чугунные, мои глаза начали открываться и, проморгавшись, я окончательно начал различать свое окружение.
В комнате стоял полный мрак, лишь свечение от аппаратуры немного освещало палату. Стекло было поднято, значит диагностика завершена, но врачей вокруг не наблюдалось. Более того – в окошке, ведущем в коридор, тоже было темно и подозрительно тихо.
– Врач, доктор. Эй, кто-нибудь, мне нужна помощь, – говорил я громко. Но по истечении пяти минут никто так и не появился.
Мне