– А сейчас ситуация изменилась?
– Тогда было выдвинуто условие: не вмешиваться две тысячи лет. Они прошли… – Иисус замолчал.
– Кто бы мог подумать, что так все было. Мы так много не знаем.
– Это было тоже одним из пунктов условия. Информация не должна быть ни достоверной, ни исчерпывающей. Иначе она заблокирует всякое творчество. Все будет двигаться по твердой колее. Поэтому с самого начала в историю был помещен большой процент неопределенности. Это придало процессу живой характер. Вам ли не знать о раннем периоде христианства.
– Этой теме была посвящена моя диссертация.
– Мне это известно, – улыбнулся Иисус. – Там есть несколько существенных ошибок.
– Вы можете на них указать? – встрепенулся Введенский.
– Такое вмешательство с моей стороны было бы неправильным. К тому же это не столь важно. Перед нами стоят гораздо более важные задачи.
– Все же так хочется узнать о своих ошибках, – грустно протянул Введенский. – Для меня ранний христианский этап очень интересен, я считаю, это одним из самых замечательных и плодотворных периодов человеческой истории.
– Возможно, вы правы, Марк, – задумчиво согласился Иисус. – Мы тут много спорим о том времени. К сожалению, очень быстро все пошло не совсем так. Стала возобладать догматика, которая не терпела никого свободомыслия. Признаться, я опасался этого с самого начала, но не думал, что все эти процессы начнутся так быстро и так мощно. Я пытался разрушить догматический иудаизм, но прошло не так много времени, как появился христианский, ничуть не лучше. Знаете, когда погибла Гипатия, я едва не нарушил запрет и не появился на земле. Мне было так плохо, будто это меня мучили и убили. – Он надолго замолчал, Введенский молча ждал, когда Иисус заговорит вновь. – Наверное, я не должен вам это говорить, но я совершил тогда поступок, который не имел право совершать. Я напустил на патриарха Кирилла – главного виновника в ее смерти болезнь, от которой он скончался. Я не мог поступить иначе, с моим именем на устах эти извергли сдирали с этой замечательной женщины кожу черепками от глиняной посуды. Вы счастливы, что не наблюдали этого ужасного зрелища.
– Да, это действительно ужасно, – согласился Введенский.
– Убийство Гипатии было поворотным пунктом. Впрочем, их было предостаточно, есть немало случаев, которые остались никому неизвестными.
– Если бы вы рассказали о них! – воскликнул Введенский.
– Что это изменит. В вас говорит историк. Но я повторяю, перед нами стоят другие задачи. Сейчас нас интересует настоящее и будущее.
– Тогда могу я задать вам другой вопрос?
– Разумеется.
– Меня давно волнует вопрос об описанных в Евангелиях чудесах. Скажите, это правда, они были? И брак в Кане Галилейской, и исцеление сына царедворца, и исцеление бесноватых в стране Гадаринской, и воскрешение Лазары, и…
– Я так и думал, что вы спросите об этом, – прервал перечисление Иисус. – На