О наставлениях и нравственных разговорах. Александр Феодосьевич Бестужев. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Александр Феодосьевич Бестужев
Издательство: Паблик на Литресе
Серия: О воспитании
Жанр произведения: Русская классика
Год издания: 1798
isbn:
Скачать книгу
толикой важности всегда затруднителен, и потому нужно, чтоб весьма ясно был расположен.

      Все сии четыре рода наставлений должны заключаться в курсе нравственности, всякий год повторяться долженствуемом. Но дабы истины, которые в оном будут преподаваться, оставались наилучшие впечатленными в памяти детей, то можно приказывать тем, кои весь курс кончили, начинать его с следующим годом снова купно с детьми, кои проходить будут оный в первый раз. Сим способом каждый воспитанник слушать будет два раза сряду полный сей курс нравоучительных наставлений. Во второй год потребуют от них нечто больше, нежели в первый. По окончании каждого дня наставления нравственный надзиратель делать будет то тем, то другим некоторые в рассуждении сего предмета вопросы. Вопросы сии заключать будут в себе сомнения для объяснения, события для рассуждения по предписанным правилам. Сие упражнение, которое продолжаться имеет полчаса, за коим следовать будет преподавание наставлений, принесет в одно и то же время троякую пользу. Первая состоять будет в обращении детей к вящшему вниманию, заставляя их беспрестанно оказывать опыты оного. Вторая послужит к приобучению их применять общие правила к частным приключениям и разгонять всякое сомнение, могущее встретиться уму их. Наконец, третья польза послужит детям, в первый раз курс сих наставлений прошедшим, к утверждению вразумения преподаваемых в нем правил и истин, пред теми детями, кои проходить будут курс в следующий год. Естьли нравственный надзиратель, сделавши вопрос, не получит приличного ответа, то он покажет оного погрешность, предложит его же другому и так далее, доколе не дано будет ему надлежащего ответа. Ежели вопрос не будет еще решен до окончания наставления, то нравственный надзиратель сделает краткое изъяснение правила, от коего должно зависеть разрешение сомнения или предложенного события, и сам решит с большею ясностию. Дети, кои не будут внимательны, должны быть надзирателем наказаны по правилам, о которых говорено будет ниже.

      Как скоро дети окончат второй курс нравственных наставлений, то должно начинать с ними нравственные разговоры, за оными следующие. Оратором будет сам нравственный надзиратель. Все дети общества, окончившие второй курс наставлений, слушать будут, так как я сказал, во все время их воспитания. Они будут иметь еще право приходить слушать оные и по выходе своем из училища. Для сего упражнения имеет быть назначено полчаса, непосредственно за часом наставлений следующие. Вот предметы, каковые могут быть предписаны в рассуждении сего законом.

      Им дадут познать все то, чему их учили; сердцу их внушат истины, прежде уже разуму их доказанные нравственными наставлениями; им дадут уразуметь, что такое есть добродетель и с какими она соединена приятными услаждениями; они узнают, что значит отечество, какие предоставляет оно им блага, каковую должны они иметь к нему любовь и благодарность[4]. Небесполезно повторить здесь, что как в сих разговорах, так и в нравственных наставлениях постановление правительства


<p>4</p>

В сии-то лета нужно положить основание сих спасительных, сильных и решительных страстей патриотизма и желания прославить себя великодушными делами. Здесь-то нужно нравственному надзирателю употребить всю свою деятельность и применение великих примеров древности к летам юношей, да восчувствуют младые воины всю силу оных и познают, как многие воинства и многие государства одолжены спасением своим великим умам, силою владычествующей страсти патриотизма обладающим. Мы не иному чему приписать должны все изобретенные редкости художеств, как сильным и решительным страстям: они должны не иначе быть разумеемы, как семенем изобретательного духа и мощною пружиною, обращающего людей к знаменитым деяниям. Чрез сильную страсть разумеется предмет столь для нас необходимый, что жизнь наша учиняется нам тягостного и несносною, естьли мы им не обладаем. Таковые страсти только в состоянии заставить презирать опасности, мучения, самую смерть и устремить нас к предприятиям самым отважнейшим. // Катон (Катон Утический (95–46 до н. э.) – римский политический деятель, суровый и непримиримый республиканец.), бывши еще молод, сопровождаемый своим надзирателем, при входе в Силлины чертоги приметил отсеченные головы осужденных, вопросил: «Какое чудовище поразило толикое число римлян?» «Силла», – ему отвечали. «Как можно! Силла поразил их и Силла еще жив?» Но ему возразили, что одно имя Силлы обезоруживает всех граждан. «О Рим! – Катон тогда воскликнул, – колико жалостно твое состояние, когда ты в обширности стен твоих не заключаешь ни единого добродетельного гражданина и когда ты не можешь никого более вооружить против тиранства, как такмо слабые мышцы юноши!» По сих словах, обратись к своему надзирателю: «Падай мне, – сказал он ему, – свой меч; я скрою его под своею одеждою, нападу на Силлу и умерщвлю его, – Катон жив, и Рим еще свободен!». // Тот же самый Катон, когда убежал в Аттику, понуждающим его вопросить о себе оракула в храме Юпитера Аммона ответствовал; «Оставим оракулов женщинам, слабым душам и невеждам». Человек с характером, человек от богов независимый как жить, так и умереть умеет сам собою: он с равнодушием предстает своей судьбине, знает ли он об ней или не знает. // Надобно, чтоб Пожарский и Минин воодушевлены были сильными страстями, устремясь пожертвовать первый своею жизнию, а другой всем своим имением для спасения своего отечества. Пожарский под Москвою – пред войсками и, невзирая ни на какие препятствия, презирая козни Заруцкого, Трубецкого, освободил Москву – Россию от ига польского, от самозванцев. Его умеренность и великодушие заставили отказаться от подносимой ему на российской престол короны – он избрал с прочими законного наследника. Вот примеры, коим украшать должен нравственный надзиратель свои наставления и разговоры. // Сильные страсти выводят нас из случаев неизбежных, ими-то люди освобождаются от самых отчаянных обстоятельств. Они внушают им, что делать и говорить должно. Нужно для сего предмета привести сказанную Аннибалом воинам своим речь при Тизинском сражении(Тизинское сражение – сражение у реки Тицино (218 до н. э.) во время второй Пунической войны, в котором Ганнибал разбил римлян во главе с Публием Сципионом.), и восчувствует всяк, что может произвести ненависть к неприятелям и страсть к славе. «Товарищи, – говорит он им, – небо предвозвещает нам победу. Римлянам, а не вам надлежит страшиться. Нет убежища для слабых, естьли будем побеждены, умрем без робости. Какой залог может быть вернее сей победы? Какой знак покровительства богов может быть чувствительнее? Они нас поставили между смертию и победою». // Когда македоняне, изнуренные под бременем войны, просили Александра, чтоб он распустил их, тогда величие и желание славы внушило сему герою сей горделивый ответ: «Ступайте, бегите, подлые и неблагодарные! Свет мною и без вас побежден будет. Александр найдет везде подданных и воинов, где только обретет человеков». // Кардинал Ришелье говорил, что человек слабого духа находит невозможность и препятствия даже в самых неважных предприятиях, в то время как самое отважнейшее кажется удобным человеку, твердую душу имеющему; пред сим горы уравниваются, а пред другим малые бугры в горы превращаются. // С сих лет, повторяю, когда всякое впечатление остается на всю жизнь, (нужно возбудить молодых людей думать о себе, что естьли они будут внимательны к сим наставлениям и разговорам; естьли будут обращены прилежно исследовать истины, познания и все те совершенства, какими разного рода великие люди себя ознаменовали, – то от сего произойдет та польза, что всяк будет мыслить о себе, что и он таковым же учинится, столько же прославится, когда не перестанет продолжать исследовать причины, тех возвысившие, и, следовательно, когда будет находиться в подобных обстоятельствах, таковым же себя окажет. Невзирая на различность, от природы каждому предполагаемую, лучше человека возвышать, уверять, что он все может, нежели унижать дух его, что называется, поселить гордость благородную, возвышенную, которую не уничтожать, но восстановить во всяком человеке нужно. И поэтому не должно никогда говорить: «Ты противу такого-то никогда не успеешь, ибо ни дарования, ни способности твои сему не соответствуют». Сие значит погрузить человека в вечное уныние, навек сделать робким, недеятельным.