Перевернутое сознание. Марк Кёльнер

снова обрастать паутиной мертвечины и тоски – квартира опять превращалась в грязный вонючий грот, но мне было на это глубоко плевать. Я устал, меня задолбало пытаться сделать что-либо лучше. Другие обитатели нашего грота давно послали все это. Почему бы мне не встать в их ряды, а? За плиту, которую я отдраил, мамаша не сказала мне даже сраного спасибо или хотя бы: «Молодец, Дим, хорошо потрудился или поработал». Вместо этого она напоролась в очередной раз. Когда я увидел ее глаза в разные стороны, как у полудурка, меня так и подмывало съездить ей по морде. Я ее ненавижу даже больше чем отца. Может, отец прав, что пропадает постоянно? Я ощущаю в квартире одно разложение – здесь все мертвое, жизнь отсутствует. Единственный нормальный обитатель нашего мрачного кровавого грота – Бен. Его мурлыканье, вид того, как он лежит, развалясь на шкафу, диване или рядом со мной успокаивают меня, придают дольку умиротворения. Видя такого счастливого беспечного довольного и дремлющего парня (моего приятеля Бенни) можно только позавидовать и помечтать пару секунд о том, чтобы быть на его месте.

      Пока я собирался, Бен лениво (нехотя так) ходил за мной, точно провожал. Я насыпал в его миску корма, а сверху кинул жопку копченой колбасы, и он тут же перестал следовать за мной и принялся расправляться с жопкой. После моего ухода он, наверно, забрался на шкаф.

      По дороге к Серому я встретил Светлану и Рика. Они спросили, почему я без Натали. Я ответил, что она сама подойдет, что у нее дела. Серый нам открыл, натягивая майку и отдыхиваясь. Через какое-то время нарисовалась Юлька, оправляя юбку и приглаживая волосы. На ней была белая блузка, сквозь которую просматривался красный лифчик, который, должно быть, с таким пылом стаскивал Серый, когда повалил ее на кровать. Светка с Юлькой тут же удалились поболтать о своем, и мы остались втроем. Я подумал в этот момент о том, чтобы сделал предок Серого, если бы застал его с голой жопой пыхтящим над Юлькой или под. Мой бы меня на месте урыл в этом сомнения нету. Вскоре появилась Нэт, я ей был очень рад. Я ее обнял и поцеловал, прижавшись к чуть холодной щечке. Она улыбнулась, смотря мне прямо в глаза, и поцеловала в губы (когда Нэт целовала меня в губы – это было не просто так, это значило, что она довольна мной, благодарна и радостна – и у нее все тип-топ на данный момент). Я еще раз убедился в том, что вот эти нежные чувства любви и благодарности, чувство, что тебя ценят как человека, чувство, что у тебя есть друг, с которым можно открыто поговорить и открыть сердце намного лучше тупого траханья. Когда переспишь, то девушка теряет для тебя ту тайну, не является той загадкой, которой была до того. Я могу так сказать, потому что сам испытывал подобное до того, как стал встречаться с Натали. С Анькой Харповой, с которой я встречался до Нэт, было подобное. Мне с ней было интересно вначале, я ждал наших встреч, но потом этот интерес стал угасать, а после того как мы переспали (на вечеринке, устроенной в квартире Ильи Нойгирова, который нас и свел с ней), все чувства к ней махом испарились, я ощутил жгучее чувство вины, и она казалась мне настоящей уродиной, страшненьким каннибальчиком, от которого нужно чесать со всех ног, что я в скором времени и сделал. После секса Анька больше не значила