– Знаешь, как с волкодлаками поступают в моем народе? Их давят лошадьми или закапывают живьем. Не важно, что ты не хотел становиться зверем. Ты проклят навеки и бесчестишь семью. Любой из твоих родственников считает правильным прикончить тебя. То, что ты сделал для меня, – не сделал бы никто из моей семьи. И я этого не забуду.
– Ты уже можешь помочь. – Мне пришла в голову мысль, которая должна была появиться гораздо раньше. – Что мне следует сделать, если я хочу узнать, с кем общался человек из табора в определенном месте?
Он ничем не показал своего удивления:
– Поговорить с кем-нибудь из табора. Там все на виду, и нет никаких тайн.
– А если ни табора, ни этого человека больше нет в живых?
– Даже так? – Он задумчиво потянул себя за указательный палец правой руки. – Тогда я бы поговорил с кем-нибудь из осведомителей инквизиции.
– Со стукачами?
Цыган поморщился:
– Стукачи, страж, это те, кто во время исповеди рассказывают своему духовному отцу что-нибудь о соседях. Осведомители не мелют сказки из зависти или для того, чтобы очернить знакомого. Это профессионалы, собирающие ценную информацию и следящие за неблагожелательными для веры лицами, которым требуется надзор, но им пока еще рано предстать перед инквизицией. Например, есть те, кто всегда наблюдают за цыганским табором. Попробуй найти такого и задать ему вопрос. Быть может, тебе повезет.
Он подал интересную идею, а когда я уже брался за дверную ручку, цыган окликнул меня:
– Твой друг. Давно он пропал?
– Очень давно. Ты что-то знаешь об этом?
– Вчера бы я сказал, что нет. Но сегодня обстоятельства изменились. – Смех у него был безрадостным. – Быть может, это никак не связано… Лет девять, а может, и все двенадцать назад, точно не помню, монахи нашли недалеко от монастыря два тела. Оба мертвеца, по слухам, из Ордена Праведности. Вы, стражи, не слишком их любите. Быть может, твой друг что-то не поделил с ними.
– Быть может… – задумчиво протянул я. – Что-то еще?
– Всего лишь один совет. Расспрашивай каликвецев с осторожностью. Мало ли куда заведут тебя вопросы. Порой они могут быть опаснее зубов ругару.
– Зачем ворошить далекое прошлое? Я не понимаю. Ты думаешь, если с тобой что-то случится, Гертруда этому обрадуется?
– Ты изумляешь меня, Проповедник. В кои-то веки назвать Геру не ведьмой и использовать ее имя в качестве аргумента. Несвойственный для тебя ход.
– Просто я исчерпал другие свои козыри. – Он хмуро поправил врезавшийся в шею белый воротничок. – Я чую, что ничего хорошего в Дорч-ган-Тойне ты не найдешь. Монастыри ничуть не лучше тюрем. И в тех и в других без следа исчезло достаточно большое количество людей. Я соглашусь с цыганом – не те вопросы не тем людям могут привести к очень печальным последствиям.
– Я в курсе. Спасибо.
– Ты только обещаешь. А сам лезешь то к маркграфу Валентину, то еще к какой-нибудь, прости Господи, дряни. Все только и ждут, когда тебя можно будет