Понятное дело, что она была ногастой загорелой блондинкой, пустоголовой, но веселой, как щенок лабрадора. Она любила играть в снежки, мечтала научиться делать сальто на роликах и знала наизусть поэму Лермонтова «Мцыри» – обо всем этом футболист сбивчиво рассказывал потрясенной жене, словно желая оправдаться. Разумеется, они развелись.
А я… Наверное, я бы тоже предпочла, чтобы «хороший мальчик из хорошей семьи» носил в кармане чье-нибудь исподнее, и я бы его однажды уличила. И его, виновато ссутулившего, растворила бы ночь, а я бы сначала накатила красного полусухого под Шопена или Вертинского, потом, например, несколько часов созерцала бы дождь за окном и думала, что жизнь – дерьмо. Ну а потом расправила бы плечи, купила яркую помаду и начала бы новую жизнь, в которой мне, как жертве, непременно выпал бы джекпот.
Но нет, «мальчик из хорошей семьи» не был способен на предательство. А даже если и был – вряд ли бы он подставился так глупо, как футболист. Во всем была виновата я, я одна.
Забавно, уже к двадцати пяти меня, искушенную горожанку, трудно было чем-то удивить – в моей постели побывали самые разные мужчины, шептавшие в завиток у моего виска самые разные слова; я видела далекие страны и лазурные моря, в глубинах которых жили диковинные рыбы, больше похожие на огромные елочные игрушки; я бросала тех, кому говорила «люблю», а меня бросали другие, которым я тоже это говорила…
Я покуривала травку, экономила на еде, чтобы купить очередную никчемную сумку; я пробовала жареных червяков на рынке островка Ко Самуи и однажды видела короткометражку, в которой один темнокожий атлет запихивает в задницу другого темнокожего атлета гигантский кабачок – дело было в одном из порнокинотеатров Амстердама, куда я зашла, чтобы погреться.
А вот впервые убила человека, когда мне было уже тридцать пять, а до того думала, что это не про меня, я не такая, не могу, не способна. И сразу все изменилось.
То есть я никого не убивала по-настоящему. Я же не Раскольников, не снайпер и никогда не вожу в подпитии. Все банально. Пошлая история, ставшая обыденностью для жителей крупных городов, привыкших воспринимать друг друга как товары в супермаркете. Выбор, искушения, тающая зарплата в кошельке…
Я изменила собственному мужу, человеку, который меня любил, и это его разрушило, состарило, погасило его глаза, и вообще он стал как будто просто полой оболочкой. Под его побледневшей от нервной бессонницы кожей медленно, как опухоль, разрасталась полость.
Началось все, как водится, с крошечной дырочки в сердце, которая постепенно превратилась в черную дыру, поглотившую все то, что он привык считать собой. А я видела это и понимала – это все я, я это сделала.
Несколькими месяцами раньше мы с этим мужчиной сидели в каком-то окраинном суши-баре, мы тогда только познакомились, и я была влюблена так, что готова была сожрать его вместо роллов с тунцом. Поглотить, сделать частью себя, растворить в себе, как