Я слушала и возмущалась, спорила и стучала по столу кружкой, но в конце концов все равно согласилась. Хотя сыграл свою роль вовсе не довод, который дед считал главным.
– Ты пойми, у многих жителей нашего мира есть способность управлять магией, у кого-то крохотная, у кого-то вообще незаметная. Примерно как у землян – умение петь. Но повезет только тем, чьи слух и связки не изуродует детская ангина или хроническая простуда, а остальные потеряют эту способность в раннем детстве или при взрослении. Так же и магическая одаренность. Малыш еще в утробе матери чего-то недополучил или испугался, как говорят здесь – испытал стресс, и сам наложил на себя защиту, которая закрыла к нему доступ магии. Поэтому прана, это самое подходящее местное слово, не поступала в организм, обтекая его стороной. Вот и не сформировались каналы, не вызрело неосознанное умение собирать энергию с каждым вздохом, как кислород. А при межмировом переносе все эти изъяны и уродства организма исправляются, тело собирается самым оптимальным вариантом. Можно сказать, идеальным, потеряв все болезни, раны и недостатки. И это не подарок, а необходимость, иначе практически невозможно выжить в чужом мире, где даже воздух и сила тяжести другие, не говоря про сотни прочих опасных различий.
– Следовательно, здесь ты стал сильнее? – уловила я из этих объяснений самое важное, что хотела знать наверняка.
– Да. Потому и уверен в успехе, – твердо кивнул он. – И кроме того, сто раз все просчитал и даже сделал несколько экспериментов. Тебе ничего не грозит, я бы никогда не решился открыть портал, если бы оставался хоть малейший шанс потерять единственного родного человечка. Но говорю сейчас не про себя. Ты теперь тоже маг, и я, как умел, все эти годы поддерживал в тебе эту способность. Да и сама, когда успокоишься, можешь припомнить, как везло тебе, если случайно падала, и как быстро исчезали все твои царапины. Уж извини, но я старался развивать в тебе защиту и целительство, на остальное не хватало энергии. А после переноса ты будешь уметь намного больше, только не рискуй, подожди день-два в укромном местечке, пока организм стабилизируется.
«Так вот почему меня так упорно манили разные елки и темные уголки!» – дошло вдруг до моего сознания, замороченного последними суматошными днями в родном, как я ошибочно думала, мире. Это дед постарался вбить мне в голову главные, по его мнению, правила. «И правильно, наверное, делал», – огорченно вздохнула я, словно наяву увидав его осунувшееся, обросшее седой щетиной лицо.
Поэтому главный довод, окончательно склонивший меня к этой авантюре, даже вспоминать не нужно, он и так все время рвет душу.
– Дед… – робко спросила я на следующее утро, – а может… все-таки останемся?
В тот момент мы вместе с ним спускались в подвал, где он оборудовал мастерскую и лабораторию в одном флаконе.
Причем современную и стерильную, ничем не похожую на остальной дом. Это там,