Казалось, поседевший ещё сильнее с начала истории, торговец в который раз взорвался смехом. – Что-о ты. Нет, я на такое не-е способен! В конце концов, я всего лишь штатный сотрудник небольшой торговой фирмы. К слову, уже давно в отставке. Официально, по крайней мере. – Ричард хитро подмигнул мне и хлопнул своей огромной ладонью по столешнице. Поняв недвусмысленный намёк, служанка в одно мгновение водрузила на место удара бокал, практически до краёв наполненный крепким скотчем.
Через приоткрытое окно в тёплое помещение уже начал прорываться морозный осенний ветер, посему, вопросов по поводу выбора напитка у меня тогда не возникло. Ричард был полон энергии и стремился довести свой рассказ до конца и я, последовав его примеру и вкусив обжигающий напиток, принялся слушать дальше.
Эрик Найлс так и не сказал ни единого слова, даже когда страдающий от бессонницы Джон похлопал его по плечу и буквально поволок в сторону медицинского отсека, где их ожидала весьма неприятная работёнка.
– Как наш гость? – Харлайл постарался использовать как можно более отрешённый и незаинтересованный тон голоса. – Мне следует притащить дополнительный стул к обеденному столу?
Уставший Мухаммед встретил их громкими возгласами на своём родном языка, которого, как неудивительно, Харлайл не знал совсем. Приготовления заняли не так много времени, как ожидалось, ведь смышленый доктор уже давно начал настройку необходимого оборудования, словно с самого начала знал, к чему приведёт разговор с начальством. Потребовалось немало усилий, что бы оттащить фанатично-настроенного медика от новоприбывшего на борт пациента. Все его предыдущие усилия по стабилизации его состояния не возымели эффекта. Благо, он хотя бы сумел вынуть ту самую пулю, что едва не внесла последнюю лепту в судьбу попутчика. Всё же, не смотря на незнание языка, он оставался одним из самых лучших хирургов, которых когда-либо видел Джон.
Пациент впал в кому. Однако, нет ничего невозможного для определённого количества стимулирующих препаратов. После введения указанной дозы он начал извиваться и кричать. Не он сам, ибо в подобном состоянии не может быть никакой связи между телом и разумом, то было его сознание, разрываемое опустившейся на неё вуалью непроглядной темноты. Его судороги буквально заставляли трястись всё помещение целиком и если бы Иллирион внезапно сбился с установленного пути в процессе всей этой вакханалии, все присутствующие с уверенность приняли бы именно ЭТО как причину подобного поведения автопилота.
Его веки то и дело раскрывались, обнажая налитые кровью глаза, что совершенно утеряли цвет радужек и обзавелись вместо них тёмными серыми пятнами. Пена изо