Правда, справедливости ради надо заметить, что не все хотели быть терпилами. Некоторые, уставшие от постоянного гнета и издевательств, переходили черту, сколачивали небольшие банды и мародерствовали на большой дороге – грабили, насиловали и убивали. Ну, еще по случаю приторговывали людскими ресурсами, то есть работорговлей увлекались. Конечно, большинство из них ловили и, если тем повезет, отправляли в цугундер лет так на двадцать пять, если не повезет, то на эшафот, а уж если совсем не повезет, то на галеру или в каменоломню. Некотором особо ловким и рьяным бандформированиям удавалось держаться на плаву достаточно долго, главное было особо не зарываться, а вовремя пойти на компромисс. Поскольку вследствие далеко не правомерных действий деньжата у лихих людей водились, то за немаленькую мзду пронтоны закрывали глаза на их безобидные шалости и даже предупреждали заранее, когда готовится очередная облава на них. Главное, чтобы не докучали богатеньким из состава сливок общества, а так ради бога, грабьте, насилуйте, убивайте и работоргуйте, только платите вовремя, ну и информацией время от времени кое-какой делитесь.
Каждый правитель пытался расширить территории своего царства-государства. Естественно, старался сделать это за счет других. Открывать, там, новые земли, тратя уйму денег из госказны, снаряжая одну экспедицию за другой, – это не вариант. Это не по-пацански, а значит, западло. Поэтому действовали по отработанной схеме.
Происходило все примерно так: вначале правителем, который созрел к захватнической войне, определялось, кто из «соседей» послабее, узнав от своих лазутчиков о состоянии дел в соседнем королевстве, что трон под тем или иным слегка пошатывается, а его армия далеко не на вершине боеспособности и биться за своего тирана до последнего солдата с воинственными криками «Со щитом или на щите» как бы не совсем готова, и вообще, он всех уже слегка достал и обрыд, он слал гонцов к намеченной жертве, так, мол, и так, хочу с тобой вечной дружбы и взаимовыгодного сотрудничества, дорогой друг, и вообще, меня тут вчера ночью осенило – мы же с тобой почти кровные братья, нам делить нечего, миру мир, и так во веки веков, и чтобы уж наверняка ты мне поверил,