Прокурор, который характеризовал убитого крайне отрицательно подтвердил в своей речи, что тот систематически избивал и насиловал подсудимую, потребовал в суде наказания, не связанного с лишением свободы. Он с возмущением вошел в кабинет Кости после провозглашения приговора.
– Вы читали в деле справку о том, что у подсудимой четвертая степень онкологии? – спросил он.
– Читал, – невозмутимо ответил Костя.
– Вы слышали показания соседей? Потерпевший каждый день буквально издевался над осужденной. Мы считаем, что она сделала это в состоянии аффекта.
– А вы читали нагорную проповедь Христа? – насмешливо спросил Костя. – Каждый человек – это мир. И каждый убийца потрясает основы бытия. Пусть на том свете разбираются с мотивами. На этом свете никто не имеет право убивать себе подобного.
Осужденная умерла в тюрьме, не дождавшись рассмотрения кассационного протеста прокуратуры.
В процессе своей судебной карьеры Константин Ржапецкий еще несколько раз подкладывал Лизу под людей, от которых зависела его судьба, но теперь уже Лизу уговаривать не было никакой необходимости, она сама охотно шла на супружескую измену, и даже сожительствовала с министром юстиции, который сделал все, чтобы Константин Ржапецкий стал сначала председателем областного суда, а потом председателем апелляционного суда области. И когда однажды постаревший Павленко, опирающийся на палку, пришел к Косте просить за своего сына, сбившего на пешеходном переходе женщину и положившего на стол Ржапецкого конверт с деньгами, то Костя намеренно пересчитал деньги, там было двести долларов по двадцать купюр каждая, и немедленно вызвал милицию и сдал старика за попытку дать взятку должностному лицу. Бывшего председателя областного суда упекли на пять лет. Наблюдая за событиями в стране, оранжевый майдан, а потом Революцию достоинства, Константин Петрович сделал для себя вывод, что нельзя иметь дело с адвокатами, продажными тварями, с прокурорами, по сути беспредельщиками, что создание в стране бесчисленных антикоррупционных органов, ведет к анархии и войне всех против всех, и поэтому нужно организовать синдикат единомышленников в судейских мантиях, которые следовали бы одной религии под девизом один за всех и все за одного. И каждый судья, который хотел, чтобы его решения нормально проходили в апелляционной инстанции, или чтобы в случае прокола, он не мог быть осужден, должен был один раз в год, всего один раз, занести свой страховой взнос главному судье области, но не в пресловутом конверте,