Это что-то заставило его наклонить голову и прислушаться, будто бы он что-то слышал, однако его окружала тишина. Дэнни, вглядываясь в исполинскую стену сосен, понял, что может простоять так целую вечность, но сзади его окликнул отец.
Вот и теперь Дэнни что-то ощущал. Вот только что это было? Словно едва заметный зуд где-то под кожей, источник которого никак не определить.
Ребекка, поднимаясь по ступеням вслед за отцом, мелодично рассмеялась, её смех благотворно повлиял на него, и Дэнни, растерев пальцами глаза, словно только что очнулся после тревожного сна, проследовал в дом. И всё же, закрывая за собой дверь, возникло ощущение, будто бы за ним наблюдают.
Генри приезжает на работу
1
На пустую и размашистую, словно футбольное поле парковку кампуса въехал старенький «Вольво». Тусклым светом фар он подсвечивал утренние завитки тумана и, поскрипывая, пересёк асфальтированную площадку, где остановился, едва не коснувшись передним бампером невысокой таблички с надписью «Генри Нордс». Фары погасли, мотор затих.
Генри Нордс подобрал с пассажирского сиденья с узором из тысячи трещинок на коричневой коже пачку «Мальборо» и прикурил от Зиппо. Опустил окно, выпустив наружу сизые струйки дыма на милость холодному воздуху и посмотрел на наручные часы, на вид не менее древние, чем его автомобиль (с историей, – как любил говорить сам Генри, когда кто-то иронично вопрошал, почему тот не поменяет скрипучий автомобиль), он прибыл раньше почти на целый час.
Вчера в полдень его таки разбудил телефонный звонок. С жуткой головной болью, рукой он нашарил сотовый на полу у кровати, где Генри спал в одежде на покрывале. Поднося телефон к уху, не до конца протрезвевший, с подкатывающей волнами тошнотой, Генри уже точно знал – в чём-то он облажался, – хоть и не понял ещё в чём именно.
Он начал вспоминать, что ранее уже слышал звонивший телефон, но тогда и не силился приоткрыть глаза. Зато голос из трубки, принадлежавший секретарю декана, просветил Генри на этот счёт.
Сославшись на внезапное недомогание желудка, Генри убедил девушку (из-за сухого тона он не смог определить её возраст), что к завтра он будет в полном порядке. Выслушав краткую инструкцию по поводу распорядка рабочего дня, он швырнул сотовый рядом с собой на кровать и перевернулся на спину, подмяв под себя пустую пачку, отчего весь мир нещадно сдвинулся со своей оси.
Напился накануне и проспал, с сокрушением подумал Генри, запустив пальцы в чёрные, лишь на висках тронутые сединой, волосы. Звучит, как приговор.
Он лежал в спальне своей квартиры, мужчина сорока девяти лет, с нестареющим лицом (как однажды сказала ему одна девушка в баре, узнав его возраст), спертый воздух казался плотным, почти осязаемым от сигаретного дыма и перегара. Лицо Генри пылало, ноздри с шумом втягивали воздух, надрывные стуки в груди отдавались по всему телу, а в дёснах и вовсе с ноющей болью. Генри с