Эта симфония была величаво торжественной и устрашающе грозной.
«Ничто не укроется от Ока Всевидящего: ни слово, ни мысль, ни поступок. Поистине, свою судьбу каждый творит сам».
Гроза стихала. Воздух стал чистым, прозрачным и каким-то звенящим. Свет разгорался всё ярче, и Странник заметил, что воды сошли, открыв зеленеющую равнину.
Увлекаемый неведомым звоном, Странник ступил на лужайку. Теперь он мог рассмотреть этот пёстрый оживший орнамент. Молодую зелень травяного ковра украшали цветы, в большинстве своём, жёлтые. Но виднелись и красные, голубые, даже лиловые.
Слышимый звон был колокольным.
«Как на земле, во дни радости и печали».
Звучание приближалось, но звук изменился. Мелодично-протяжный звон становился зовущим, трубным призывом.
Странник обратил взор в сторону звука и увидел, что в небе появился крылатый Ангел., окружённый белым сиянием. Он восседал на голубом облаке, держа правой рукой большую трубу, направленную к земле. В его левой руке было белое знамя с жёлтым крестом – знаком необходимой жертвы.
Золотистые волосы небесного Ангела сияли, как солнце, а прозрачные крылья соединялись с одеждой алого цвета. Облако свивалось в спираль, образуя позади Ангела круг, за который трудно проникнуть.
Из круга к земле исходили живительные красные и жёлтые лучи.
Равнина преображалась.
Среди травы и цветов Странник увидел человеческие фигуры, медленно выходившие из могил. Женщина и немолодой мужчина преклонили колени перед чем-то, ещё не видимым Страннику, и молитвенно сложив руки, изумлённо взирают на чудо.
Приблизившись, Странник увидел ребёнка, робко стоящего перед ними. Это был вновь рождённый андроген, уравновесивший двойственность нижнего мира.
Возрождённые направлялись к горам, повинуясь звукам трубы. Им предстоял Страшный Суд.
Ангел не был судьёй, он всего лишь глашатай, возвещавший о том, что пришло время оглянуться на пройденный путь, вспомнить земную жизнь и деяния свои, дабы извлечь из прожитого новый урок. Лишь после этого станет понятно, что ожидать – милость или укор.
Всё это напомнило Страннику суд Осириса: на пороге Смерти сердце покойного помещалось на чашу весов Справедливости. Именно сердце, неспособное лгать, отзывалось на исповедь умершего и решало его дальнейшую участь: грешника пожирало чудовище, а праведнику даровалась счастливая жизнь.
«Это лишь аллегория. Каждый сам себе и судья, и палач».
Нагие фигуры обречённо следовали на зов. Здесь были женщины и мужчины, дети и старики, но их облик значения не имел.
Важны лишь деяния.
Странник вздохнул. Он так же, как и другие, не знал своей участи. Неведомое пугало, но неистребимая вера шептала, что впереди ждёт его радость и счастье.
День третий. Проявление
«Да сбудется речённое Господом чрез пророка,