Выбор мой был продиктован в основном желанием находиться поближе к Клиру. Но я ни единой живой душе в этом не призналась бы.
Кейси после школы стала зависать в компании, где верховодила Пола Мулрони. Конечно, о домашних заданиях теперь и речи не шло. Новые приятели моей сестры одевались во всё черное, курили, красили волосы и слушали группы вроде «Грин дэй» и «Самфинг корпорейт». Я подобную музыку не выносила физически – а вынуждена была терпеть. Кейси, пользуясь любой отлучкой бабушки и игнорируя то обстоятельство, что я занимаюсь, включала плеер на полную мощность. Помимо сигарет, она стала курить и марихуану. Небольшой запас и того и другого держала под ковролином. Изгадила наш детский тайник.
Словно пощечину мне влепила.
Отчетливо помню, как впервые обнаружила в нашем тайнике «колеса». Их было штук шесть, маленьких, голубого цвета; они лежали в миниатюрном пакетике. Как ни странно, взяв пакетик двумя пальцами, я испытала чувство облегчения – потому что таблетки казались произведенными на фабрике, а не в чьей-нибудь кухне. Каждая даже имела отметинки – с одного боку аккуратные буковки, с другого – цифирки. Не фальсификат, значит. Кейси меня дополнительно успокоила. Сказала, что таблетки – вроде «Тайленола»[11] с усиленной формулой. Совсем невредные. Отцу Альби – это парень один – таблетки врач выписал; не выпишет же врач плохого? Это обезболивающее, потому что ведь у нас на районе где отцы вкалывают? Известно: на стройках или в порту грузчиками. Работа тяжелая, кости ноют, мышцы сводит. На дворе был 2000 год. Четырехлетним малышам сплошь и рядом прописывали «Оксиконтин»[12] – и родители малышей покупали его без задней мысли. Еще спасибо за рецепт говорили. Считалось, что «Оксиконтин», в отличие от опиоидов предыдущего поколения, не вызывает такого привыкания; вот никто и не опасался. «Тебе-то они зачем?» – спросила я Кейси. «Так просто. Прикольно же» – был ответ.
Кейси не сказала, что они с приятелями эти таблетки крошат, а порошок нюхают.
А вскоре она и вовсе пошла по рукам. О том, что моя сестра спит с парнями, я узнала случайно. Услышала, как десятиклассник хвалился своим приятелям – дала, мол, младшая Фитцпатрик. Я спросила Кейси напрямую. Она только плечами пожала – ну да, было дело; чего колыхаешься-то?
Я на тот момент еще даже ни разу не целовалась.
Пропасть между нами росла. Без Кейси мое всегдашнее одиночество как-то выпячивалось, словно лишняя рука или нога; оно дребезжало в ушах; оно волочилось следом, как консервная банка, привязанная к кошачьему хвосту. Я тосковала по Кейси. В доме ее отсутствие ощущалось физически.