Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле. Вадим Волобуев

target="_blank" rel="nofollow" href="#n309" type="note">309. Последнее утверждение вызвало скандал в ФРГ, тем более неприятный для понтифика, что немецкое духовенство собиралось играть важную роль на предстоящем соборе, действуя в пользу обновления церкви. Иоанн XXIII, однако, проявил твердость и не дезавуировал свое заявление, да еще и ввел Вышиньского в состав арбитражного секретариата собора по чрезвычайным делам, тем самым поставив его вровень с важнейшими чинами курии. Его не остановили настойчивые сигналы из Польши (как со стороны антиклерикалов, так и со стороны некоторых католиков-мирян), что Вышиньский слишком увлекается культом Девы Марии и совсем не склонен впрягаться вместе с первосвященником в телегу церковной реформы (чего, впрочем, примас и не скрывал, уже на первой сессии встав на защиту латыни и старого требника).

      В декабре 1963 года на стол понтифику легла программа фракции «Знак» касательно взаимоотношений Польши с Апостольской столицей. Не мудрствуя лукаво, католические депутаты предлагали Святому престолу установить дипломатические отношения с Польшей – это, мол, поправило бы положение католической церкви в стране и позволило бы активнее проводить реформу в самой церкви (которую сам примас якобы тормозил, как читалось между строк). Взгляд польского епископата на эту проблему при этом не принимался в расчет, что неудивительно – депутаты «Знака» прекрасно знали, что Вышиньский решительно против установления дипотношений. Почему? Потому что тогда в Польшу прибыл бы нунций, и правительство могло бы давить на клир через него. Обращение депутатов к римскому папе через голову польских епископов оказалось вдвойне бестактным, поскольку доставивший его в Рим католический депутат Станислав Стомма приехал, собственно, благодаря протекции Вышиньского310. Иоанн XXIII не пошел на поводу у депутатов Сейма, а Вышиньский ославил Стомму на весь Рим как интригана.

      Тем временем коллега Стоммы по фракции Ежи Завейский попытался воспользоваться благоприятным моментом, возникшим после встречи Иоанна XXIII с поляками, и сгладить острые углы между государством и церковью, тем более что польские власти, смягчившись, все-таки выдали загранпаспорта почти всем опальным епископам. Будучи членом Госсовета, Завейский имел доступ к правящей верхушке и сумел уломать Клишко, а вслед за ним – Гомулку, лично пообщаться с примасом. Общение это ни к чему не привело, разве что впервые польский клир смог ответить своим визави на страницах прессы – в ватиканской газете «Оссерваторе романо» («Римский обозреватель»)311.

      В такой обстановке начался для польской делегации судьбоносный съезд руководства римско-католической церкви. Не менее напряженная ситуация складывалась и в мире. Если Первый Ватиканский собор заседал под грохот итальянских пушек, обстреливавших Рим, то Второй открылся в разгар Карибского кризиса, когда каждый день мог оказаться последним для человечества. Глобализация политики