– О, многое! Генри принимает его у себя, а этот мерзавец может там свободно говорить с Корнелией, как он называет нашу сестру. В Миссисипи довольно странные нравы. Как вы знаете, там большинство земель принадлежит всевозможным спекулянтам, которые ничуть не заботятся о том, с кем они имеют дело, лишь бы те платили. Брат мой – славный малый, но неразборчив в знакомствах – ему бы только было с кем поохотиться. Страсть к охоте и заставила его поселиться там, хотя он в этом и не признается. В наших краях редко встретишь медведя, а серны и антилопы почти совсем перевелись, на берегах же Миссисипи много и пушного зверя, и пернатой дичи.
– Да, я тоже слышал об этом.
– Но извините, я вам порядком, должно быть, надоел своими разговорами, да и наши лошади подустали. Вот гостиница старого Спайсера; если угодно, мы там пообедаем и отдохнем, а вечером, когда спадет жара, поедем дальше в Колумбию.
Мы сошли с лошадей перед воротами гостиницы «Лафайет» и, обменявшись любезностями с хозяином – майором Спайсером (в Теннесси все содержатели гостиниц – по меньшей мере майоры), передали лошадей вышедшим неграм. В гостинице нам подали жареный картофель и поросенка. Этого было достаточно, чтобы подкрепиться, а вечером, после отдыха, мы снова пустились в путь.
Глава V. На плантации
Из всех эпизодов моей жизни я ни об одном не вспоминаю с таким удовольствием, как о моем кратком пребывании на хлопковой плантации Вудли.
Мне показали зеленые зерна хлопкового растения, покрытые как бы легким пухом. Показали, как их сеять, как отделять сорняки от молодых побегов. Я видел, как растение принимает сначала форму белоснежного цветка, как потом лопается плодовая коробка, появляется кусок белого хлопка. Я познакомился также и со сбором хлопка, со способом его прессовки, упаковки и окончательного приготовления к отправке на рынок.
Все это мне в основном рассказывал Уолтер Вудли, но и его очаровательная сестра участвовала в этих беседах, которые я, наверное, никогда не забуду. Они были настолько интересны, что я с удовольствием прослушал бы их еще раз и остался бы для этого даже до следующего сбора урожая, но в своем положении случайного гостя я, конечно, не мог этого себе позволить. Поэтому, пробыв на плантации неделю, я уехал.
Казалось, ничто не могло омрачить жизнь такого счастливого семейства, как Вудли, но я все же чувствовал, что что-то не так. Впрочем, это были лишь смутные догадки, но и их оказалось достаточно, чтобы огорчить меня.
Я не забыл Ната Брэдли, той развязной манеры, с которой он говорил о делах Вудли, а в особенности того тона, которым он выражался о Корнелии.
О Брэдли не раз упоминали в семье Вудли, и Уолтер не преувеличивал, говоря об антипатии своего отца к Брэдли. Старый джентльмен всегда говорил о нем в самых резких выражениях и называл не иначе, как «этот негодяй». Видно, ему было известно что-то серьезное об этом человеке, и настолько серьезное, что он не решался рассказать этого ни детям, ни слугам.
Никто и не думал пробовать защищать бывшего соседа