– Это был наш личный маленький котел, – сказал мой адъютант, угощая меня сигаретой из своего всегда плотно набитого портсигара.
В придорожном трактире мы нашли наших отдыхающих егерей. Они потеряли контакт с противником. Здесь же оказался командир нашего артиллерийского полка, который обозначил слева сектор, откуда он ждал подхода 1-й горнострелковой дивизии. Через некоторое время появилось несколько бронетранспортеров. Из переднего вышел не какой-нибудь лейтенант этой дивизии, но сам ее командир. Вскоре подтянулись и две мои артиллерийские батареи. Они расположились в той же деревне, где уже нашел себе место разведбатальон. Последний вскоре снова был поднят по тревоге, получив задание разведать обстановку. Как раз когда они собирались выступить в путь, подошла и моя 2-я батарея. Я спросил ее командира о состоянии лошадей – могут ли они тотчас же продолжить движение?
– Так точно, господин майор.
– Отлично. Тогда мы последуем за разведбатальоном. Я пойду с ними.
На Осколе
Ha рубеже реки Оскол наше продвижение вперед затормозилось. За рекой неприятель организовал сильную оборону с хорошо обустроенным плацдармом вокруг села на берегу. В этом месте явно предполагалось форсирование реки теми силами русских, которые, по сообщению кавалерийского эскадрона, еще располагались левее нас по эту сторону реки. Мы перекрыли им путь, и моя 2-я батарея заодно с артиллерией кавалерийского полка и разведбатальоном открыла огонь по полевым укреплениям вражеского плацдарма. Когда двумя часами позже сюда подошла дивизия, бой был в полном разгаре. Я рапортовал командиру моего егерского полка майору Нобису. Я познакомился с ним незадолго до своего назначения, когда он был еще капитаном. Когда Нобис через полгода вследствие тяжелого ранения покинул нас, он был уже полковником и кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями. Уже такая исключительная карьера свидетельствует о его выдающихся способностях как солдата и командира, хотя этот очкарик имел внешность скромного школьного учителя. Сейчас на его лице