– Я уверена, что на гламурной турбазе знают, как не подпускать медведей к еде, – говорю я Леннону.
– Знают и именно поэтому запрещают в палатках любую еду, кроме той, что хранится в медвежьих сейфах, – отвечает он, отворачивая вощеную бумагу, чтобы откусить еще кусочек помадки.
Я беру в руки воображаемый айфон и делаю вид, что говорю:
– Привет, Сири, Леннон здесь с три короба наврал, да? Что-что? Ага, наврал все-таки. Ну что ж, отлично. Спасибо тебе.
– Привет, Сири, разве я хоть в чем-то солгал? – произносит он, включаясь в игру. Потом делает вид, что ожидает ответа, и говорит, наклоняясь к медвежьему сейфу: – Ничуть Леннон. Твои слова – чистая правда. Вы находитесь в Медвежьей зоне, а открытое хранение продуктов питания в таких местах запрещено федеральным законодательством.
– Судя по виду, это закон совершенно надуманный, – говорю я ему.
– Ты что, правила не читала?
Какие еще правила?
Леннон закатывает к потолку глаза:
– Я же посылал Бретту по электронной почте список всего, что нам понадобится в походе. Он обещал донести его до сведения всех остальных.
О каком таком списке он говорит? Я вдруг пугаюсь, что осталась не в теме. Что меня забыли. Это придает новый импульс моим опасениям насчет того, насколько вообще мое присутствие желательно в этом походе. Но Леннону я ничего такого не говорю.
– Рейган на этой неделе покупала много чего, – докладываю ему я, – но никаких медвежьих сейфов я не видела. Она уже бывала в этом лагере раньше и может знать что-то такое, что тебе невдомек. Может, они нам и не нужны.
Леннон неразборчиво ругается себе под нос.
– Когда пойдем в пеший поход, они нам точно понадобятся.
Он поднимает канистру и подносит ее к шее, дабы устроить демонстрацию. Она примерно того же размера, что его голова, – слишком большая.
– Ее можно прикрепить к рюкзаку либо сверху, вот так, либо снизу – для тех, у кого могут быть проблемы с координацией движений.
Он ухмыляется в мой адрес – одними глазами. Я представляю, как бью его по большой голове этим идиотским медвежьим сейфом.
– Как ты здесь оказался?
– А как вообще каждый из нас здесь оказался, Зори? Жизнь полна загадок.
Из моей груди вырывается стон.
– Я имею в виду этот поход.
– Ах это… – невинно говорит он; при этом не улыбается, но в его глазах все равно искрятся смешинки. – Меня позвал этот разбойник с одеколоном. Вероятно, потому, что «я круче всех», – говорит он, изображая одной рукой кавычки и откусывая от помадки еще кусочек.
Опять этот едкий сарказм. Зачем он вообще тусуется с Бреттом, если так его ненавидит?
– Но обо мне ты ведь знал? – допытываюсь я.
– Знал.
– Почему тогда ничего не сказал?
– Я ведь совсем недавно решил с вами пойти.
Правда