Оставшимся здоровым глазом он прекрасно считал деньги и был человеком весьма обеспеченным. Но прижимистым. И, появляясь в последнее время в храме, в особо щедрых пожертвованиях замечен не был.
Он и сейчас, когда отец Евгений объявил сбор средств для Варвары Васильевны, собирался слинять. Но, увидев, что сделал Василек, не удержался, издал тот самый растроганный всхлип и с громким «эхххх!» (мне даже показалось, что он добавит: «Гулять так гулять!») кинул на поднос толстую пачку банкнот. И вслед за бомжом вышел из храма.
Что было потом? Да ничего особенного. Варваре Васильевне сделали ремонт. И она опять зажила в своей квартире. И так же печет просфоры.
Изменилась она? Не знаю. Но к Васильку больше не придиралась и на ухо ничего не шипела. И в благодарность купила ему новые ботинки – те, мужнины, сгорели со всем ее нехитрым скарбом. А иногда даже приносила ему пирожки. Но денег не давала – все равно пропьет.
А Василек все так же побирался у храма и пил. Но ботинки эти надел и, сколько я его видела, не снимал. Не пропил, в общем. Но потом, говорят, он перестал появляться.
В общем, жизнь текла своим чередом, и о том случае все скоро забыли.
Прошло много лет, я давно уехала из того городка и бывала там только наездами. И прошлым летом впервые за много лет увидела Василька у того магазина.
– Отец Евгений, а помните, как Василек высыпал всю свою мелочь Варваре Васильевне? – спросила я батюшку через пару дней. – Кстати, я его видела. Он совсем плох.
– Да, плох… Спился совсем. Жалко. А знаешь, почему он тогда это сделал?
– Почему?
– Так он сам погорелец. Василий же не всегда был таким – бомжом и пьяницей. Жил в селе. Был у него и дом, и хозяйство. Жена была, но умерла. Дочь взрослая. Только замуж вышла. Но сгорел у него дом. Пошел он к дочери, а та: «Извини, папаша! Самим места мало». Вот и запил он с горя. И бомжевать стал. К нам в городок потом пришел. Всем казалось, что все он пропил: и мозги, и человеческий облик, но сердце, оказывается, не пропил, хоть и гоняла его Варвара Васильевна. Отозвалось оно на ее беду, такую же, как он пережил. И это хорошо, что люди добрые рядом с ней были, помогли. А ведь могла и она стать, не дай Бог, Варькой-бомжихой. Василек это знал.
Отец Евгений помолчал.
– Да. Спился он совсем, – заговорил он опять, – опустился. Но знаешь, что я думаю? Не забудет ему Господь той кружки мелочи. Ею он и спасется. Верю, что спасется!
И, посмотрев на икону, батюшка перекрестился.
Маркуша-чудотворец
У меня есть друг. Скажу больше – брат во Христе. Зовут его Марк. Он же вор-рецидивист по кличке Филолог. Он же Маркуша-чудотворец. И он же алкоголик в завязке. Живет Марк в маленьком, самом маленьком украинском городке N.
Когда-то Марк был карманником – изящным и брезгливым. Гоп-стоп презирал за неэстетичность