“Может быть, мне следует оставить музу, дабы не видеть её исход, не быть свидетелем телесной смерти её, которая, впрочем, и меня не минует. Мне ли провожать в горний мир возлюбленную, возвращая Творцу столь прекрасное создание Его всесильной творческой мысли? Однажды, рано или поздно я оставлю всё мирское, отрину всё земное, дабы предаться своему вышнему предназначению”. – продолжил размышлять юноша.
Будто читая мысли его души, дева серьёзнела, несколько прищуривала глазки, те непокорные планиды не затмевались солнцем. Смиряла наваждение помыслов юноши, и, улыбаясь, смахивала ресницами его угрюмое настроение. Но он не осклаблялся в ответ, не поступался уверенностью своих умственных изысканий, напротив, охотно продолжал доискиваться до вышней цели их совместного существования. Когда он страдает, она сострадает ему, когда он любит, она однажды возлюбит его. Но так ли это? Любящее сердце юноши подсказывало, что не быть им вместе, не быть им семьей спасающей души в честном супружестве, не стать им единой плотью. Однако при всём этом угрюмом предзнаменовании, некая таинственная связь подстрекала их жизни слиться в едином дружественном русле, словно ткачиха судьба позабыла о союзе сих двух жизней. Пускай, они связаны всего лишь скоропалительными и капризными мгновениями, пускай, они различно и междоусобно живут. Они были Господом благословлены встретиться на перепутье веков. Подобные созвездьям звёзд, кажутся столь близкими и родными, на самом же деле расстояние между ними невообразимо превосходит любые земные меры измерения. Столь метафорично можно охарактеризовать их отношения, ибо они не были помолвлены, они не были греховными любовниками сожителями, они всегда были больше чем друзья, но и не родственниками, не врагами, и не соратниками. Они были сотворены Творцом для любви, ради мира созидания, и сие естественное чувствование и служение Богу наделяло их званием человека, и этого было вполне достаточно, чтобы им быть вместе. Безусловно, первичность юноши наделяло его жизненной