Вечером к Элеоноре Рудольфовне придут в гости приятельницы, и она обязательно с видом профессионала расскажет им про выставку. Элеонора Рудольфовна вдруг поймала себя на мысли, что подбирает слова, собираясь описывать увиденное. Ей бы не хотелось обижать кого бы то ни было из художников, но и кривить душой было против её убеждений. Она никогда не одобряла все эти «измы», и потому мучительно размышляла, будет ли достаточно авторитетно, если она скажет, что полотна весьма харизматичны, смелы и отражают новаторские тенденции в живописи. Или лучше рассказать им анекдот про то как новый русский покупал картину у одного художника. Смотрел-смотрел, ничего не понял и спросил:
– А почему у тебя такое все непонятное?
– Это потому, что я так вижу мир – ответил ему художник.
– Во блин! А чё тогда очки не носишь?
Если честно, вот совсем честно, глядя на картины, Элеоноре Рудольфовне приходило в голову только одно слово – безобразие.
Она опустилась на диванчик – ноги гудели, как любил выражаться сосед-подросток «со страшной силой». И только теперь, вздохнув с облегчением, Элеонора Рудольфовна осознала, до чего же она устала.
Но, несмотря на усталость, в целом Элеонора Рудольфовна была довольна.
В кресле у входа сидел мужчина и рассматривал какой-то журнал. Элеоноре Рудольфовне показалось, что это охранник. Она подумала о том надо ли охранять такие картины. Разве можно себе представить, что кто-либо позарится на эти «шедевры»?
С другой стороны в зал вошел еще один мужчина. Гораздо моложе охранника. У него в руках тоже был журнал. Очень медленно переходя от одного полотна к другому вновь вошедший молодой человек продвигался к сидящему с журналом. Элеонора Рудольфовна ждала, когда молодой человек подойдет поближе. Ей хотелось кому-нибудь высказать свое мнение о картинах. Но странный посетитель, даже не заметил центрального ряда картин. Внимание мужчины слегка задержалось на картине изображающей нечто, как бы это сказать – объемное.
Определенно впечатление объема в красно-коричневых тонах возникало с первого взгляда на полотно, и не проходило ни после второго, ни после третьего. А вот сказать, что именно изображено было затруднительно. Из кубов, параллелепипедов и пирамид каким-то невероятным образом складывалось нечто симпатично шарообразное. Постояв около полотна, которое почему-то еще и называлось «Полдень» минуты три, он подошел к охраннику.
Разглядывая мужчин с журналами, Элеонора Рудольфовна прекрасно поняла, о чем они говорят. Это настолько поразило женщину, что она тихо охнула и заторопилась к выходу.
Тяжело ступая, Элеонора