Хлебуша. Анастасия Елагина

с фруктами чередовались с дымящейся горячей картошкой и огромными кусками запеченного на углях мяса. Крепкая смородиновая наливка лилась рекой, как и сочное терпкое пиво, которым славилась по праву их деревня. Маянка с женихом сидела во главе одного из столов и глупо улыбалась, каждый раз краснея как маков цвет, когда тот бросал на нее многозначительные взгляды. Гости, разгоряченные напитками и весельем, лихо отплясывали под звуки деревенской дудки и мелодичное бряцанье гуслей. Только Фоньке было скучно среди всего этого веселья, подумаешь, свадьба, большое дело. Каждый раз все одно и то же – воют песни и одевают невесту, потом с шутками и подарками является жених, дальше церковь, застолье, а потом новобрачные пойдут в дом, который им подготовили родители. Фоньке не особо было интересно, что там будет дальше, кое-что он итак слыхал, но сейчас его больше всего занимало другое – дикая скука, которая засела в нем с самого утра. Он тайком от взрослых выпил уже несколько рюмок настойки, и душа его требовала развлечений.

      Мальчик потихоньку выбрался из-за стола, и пошел слоняться по деревне, от нечего делать он забрел домой и принялся рассматривать маянкины вещи, которые были вытащены из сундука. Фонька потянул неподатливую ткань, привлеченный смутно знакомым узором, и в руках у него оказалась длинная рубашка, которую сестра надевала, когда изображала Хлебушу. Ему вдруг пришло в голову, как можно разыграть друга, и Фонька, глупо ухмыляясь, схватил одежду и выбежал прочь из дома. Сейчас и он повеселится, как раз начало темнеть, это ему на руку. Фонька оглянулся, затем забежал в сарай и принялся переодеваться.

      Сумерки окутали деревню, а свадебное веселье все не прекращалось. Марта уже давно ушла домой, но Данько упросил ее разрешить ему побыть здесь еще немного. Ему не хотелось сейчас возвращаться в их маленький тихий домик, где мать опять будет весь вечер молиться и тихо плакать, вспоминая свою собственную свадьбу и Павло, отца Данько. Фонька куда-то запропастился, и мальчик решил, что друг, как и обещал накануне, утащил наливку и лежит пьяный где-нибудь на сеновале. Данько стало обидно, что он не позвал его с собой, хотя пить ему вовсе не хотелось, просто Фонька частенько дурачил его, и это не нравилось мальчику, хоть он и считал его лучшим другом.

      Решив, что делать на свадьбе больше совершенно нечего, Данько прихватил со стола вишневый пирожок и направился домой. Он задумчиво брел по дороге, слева темнели силуэты домов, а справа зияло пустотой выкошенное пшеничное поле. Кое-где попадались густые кусты отцветшей еще в июне сирени, листья на них были полны темной сочной зелени, в отличие от других деревьев, которые уже вовсю начинали желтеть и краснеть, приветствуя осень яркими красками.

      Мальчик так задумался, что не сразу сообразил, что происходит, когда на дорогу перед ним выскочила какая-то фигура в светлых одеждах. Данько охнул и застыл на месте – перед ним стояла Хлебуша. В таком же как у Маянки