Война для Гамилькара и всего Карфагена не закончилась с миром 241 года. Мятеж подняли ливийские наемники, очень быстро этот солдатский бунт превратился в освободительную войну африканских народов Карфагенской державы (в первую очередь, тех же ливийцев, благодаря чему события 241–239 годов до н. э. получили название Ливийской войны). Усмирять мятежников было поручено тому же Гамилькару. Он проявил себя и блестящим полководцем, и хитрым дипломатом. В ходе войны ему пришлось делить должность командующего войсками с Ганноном, и в какой-то момент совет предложил солдатам самим выбрать, какой из враждующих друг с другом полководцев им больше по душе. Солдаты выбрали Барку. Возможно, в этот самый момент карфагенский совет сам заложил фундамент для будущей войны с Римом. Гамилькар увидел, что может приобрести беспрецедентные полномочия, обращаясь непосредственно к своим солдатам, почувствовал независимость от гражданских властей Карфагена. Одновременно он вошел в более тесные отношения с демократической партией и выдал за одного из ее вождей – молодого Гасдрубала – свою дочь. Так демократическая партия, она же партия войны, получила новое наименование – баркиды.
Таким образом, Ганнибал с детских лет жил в атмосфере постоянной боевой готовности, борьбы с аристократической партией Карфагена, ненависти к Риму. Гамилькар взял сына к себе в военный лагерь еще совсем маленьким, там мальчик и воспитывался. Он стал искусным бойцом, прекрасным наездником, отличался в беге. Одновременно Гамилькар заботился и об интеллектуальном развитии своих детей (кроме Ганнибала, у него было еще две дочери и двое сыновей – Магон и Гасдрубал), причем пригласил для них спартанца Зозила – таким образом, дети воспитывались согласно суровым спартанским обычаям, с другой стороны – приобщались к великой эллинской культуре. Ганнибал, к примеру, прекрасно знал греческий язык и литературу. Гамилькар хотел, вероятно, привить сыновьям мысль о том, что Карфаген принадлежит к городам большой культуры, в то время как его враги – римляне – все еще пребывают в варварском состоянии. О будущей войне с Римом Ганнибал постоянно слышал от отца. Когда мальчику было девять лет, Гамилькар привел его в храм, где потребовал, возложив руку на внутренности жертвенного животного, принести клятву в том, что он всю свою жизнь посвятит войне с обидчиками Карфагена. «Ганнибалова клятва» стала крылатым выражением.
У старшего Барки был собственный план, как подобраться к Риму. Поскольку острова в Средиземном море – Сицилия и Сардиния – уже прочно находились в руках римлян, Гамилькар, возможно, решил приблизиться к врагу по суше. Единственным реальным местом для укрепления позиций Карфагена в Европе выглядела Иберия – все еще не покоренная полностью ни африканским купеческим городом, ни Римом. Сюда-то и отправился со своей армией Гамилькар. С ним был и юный Ганнибал.
В