– Не хочу!
…Три-девятое царство, три десятое государство Владимира Красно Солнышко, где молочные реки в кисельных берегах – не ХРИСТИАНСКОГО ВАСИЛИЯ 980—1015 ГОДА
Мечта над стылым чувством яви…
И верен ей только Третий Сын, Иванушка-дурачок…
Но выношенная народом, что ревёт толпой-зверем Грозному Царю:
– …Не трожь Блаженного! В жизни нашей ты волен – а в его нет! Не смей!
Святое Безумие…
И плыла домовина-сказка далёче и выше, мимо пекельников: Татар, Поляков, Французов; Ригористов Вер и Неверия: Аввакумов, Никонов, Кагановичей, Хрущёвых; Эстетов и Стилистов: Баженовых, Малевичей… Диво не только, что этот САМЫЙ НЕМЫСЛИМЫЙ НЕХРИСТИАНСКИЙ ХРАМ БЫЛ ПОСТОРОЕН, но не менее и сверх того, что его не уничтожили ни Цари, ни Завоеватели, ни Воинственное Бескультурье, ни Кичливое Образованчество…
Талант – концентрированный разум наличного; Гений – безумие к наличному… И не тем ли был безумцем, Иваном-дураком ко всему прошлому и наличному, весь прямое отличие от отца и деда и к самой христианской троице Иван Четвёртый, Царь-Русак, повелевший ослепить зодчих-иванушек за нарушенный канон, но сохранивший их Неповторимый Русский Храм, чем-то и как-то зазвеневший в его душе…
Уже простое рассмотрение этих архитектурно-технических аспектов подвигало на иной уровень размышления: умозрения в историческом, историографическом, историософском плане; обращало в целостность разрозненные агрегаты и детали быта, артефакты культуры, внешние рудименты этно-психологического; подвигало в направлении изыскания к пониманию «почему мы не как все» – и во «всечеловеческих полосканиях» графа Л. Толстого вдруг высвечивало не одну только вывернутую наизнанку спесь всё превосходящей гениальности, а нечто сверх и за тем того: это затемнение, но закрывающее солнце… Или пятна уже на самом солнце?
Заслепляло.
Никогда не подаю нищим в электричках – не хочется быть дураком… Но ведь величайший из Романовых, Пётр Первый, в наставлении-инструкции своим присным требовал неуклонного исполнения договоров и обязательств: