– Уже сейчас выбрать достойного христианина, который станет вашим наследником. И Рим будет знать его имя уже сейчас, и заранее, без всяких смут и крови, одобрит ваш выбор. А если не одобрит, у вас будет время предложить им другого кандидата.
– В истории Рима уже был случай, когда папа Феликс17, еще при своей жизни, назначил себе преемника. Без смуты и крови, как раз, не обошлось.
– От смуты, порождаемой кознями Люцифера, трудно уберечься. Однако Господь одобрил выбор папы Феликса, иначе как еще объяснить тот факт, что конкурент папского преемника, антипапа Диоскор18, был поражен скорой и внезапной смертью?
– Все звучит логично, графиня Тусколо, с вами трудно спорить, но кого же вы предлагаете на пост епископа Рима? Уж не новоиспеченного ли архиепископа Равеннского? – не скрывая своего раздражения, бросил Сергий, пряча от всех глаза.
– А почему нет, Ваше Святейшество, если епископ Иоанн оставит о себе доброе мнение? Разве не самый достойный христианин должен избираться на пост преемника Святого Петра? – Теодора, сама того не подозревая, задала Сергию тот же вопрос, какой однажды ему задала Мароция.
– И вы предлагаете буллой закрепить права Иоанна в будущем занять престол Апостола?
– Вот именно. Заблаговременный выбор избавит Рим и Италию от ненужных смут.
– Я нахожу ваше предложение нарушающим устои Церкви и не поддержу его. Я считаю Иоанна достойным христианином, но он находится в середине своего жизненного пути и одному Господу известно, как он пройдет свою оставшуюся половину. Ровно также я выскажусь о любой кандидатуре, которую мне предложат сейчас в преемники. Кроме того, спешу напомнить, что Иоанн является отныне епископом Равенны и стать епископом Рима он может единственно, если объявят антипапой теперь уже меня самого!
Воцарилось молчание. Сергий, по всему, нашел неотразимый аргумент и начал выигрывать эту схватку. Вполне удовлетворенный реакцией своих торопливых собеседников, папа решил покинуть поле битвы и поднялся со своего места:
– Я считаю разговор законченным. Завтра я уезжаю в Рим.
– Это будет неосмотрительно с вашей стороны, – вдруг заявила Теодора.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что даже прославленному и отважному милесу чрезвычайно опасно пускаться в дальний путь в одиночку.
– Почему в одиночку? У меня не менее сотни человек охраны.
– Эта сотня римской милиции. Она подчиняется Сенату Рима, представителем которого в настоящий момент являюсь я. Эти люди останутся со мной, так как есть дела, заставляющие меня задержаться в Равенне.
– Вот как! – от неожиданности папа плюхнулся обратно в свое кресло, – благородные мессеры, я что,…. я ваш пленник?
Он снова оглядел собеседников. Беренгарий и Иоанн, очевидно, смущенные таким поворотом дела, безучастно смотрели в пол. Теодора глядела