Его внимание привлёк Эрлюин, блюющий у ольхи.
–Ничего, мальчик, мы сделаем из тебя настоящего мужчину и воина,– пообещал Роберт.
–Простите меня,– зачем-то извинялся оруженосец.
–Через отвращение прошли многие, не переживай. Твой платок грязный, возьми мой.
Тут граф заметил, что пленённые девки убегают огородами в лес.
–Кто ослушался приказа?– вскричал он, вбегая в хибару.
–Я хотел помочь людям сохранить жизнь,– бормотал оправдания Монморанси.
–Значит тебя надо, как Прометея, подвесить за яйца и прибить к горе на Кавказе,– ругнулся Эслуа,– Ладно, моего семени в них нет, ты на первый раз прощён.
–Женщин-то стыдно убивать,– подпевал Ратгису Мовбрей.
–На войне так: кто победит, тот и прав.
Отряд графа Нормандского ночевал в поле.
Роберт и Эрлюин мечтательно вглядывались в звёзды. Воины переговаривались полушёпотом, чтоб не мешать отдыхать сеньору.
–Эрл, в следующий раз попробуй заниматься сексом в полной темноте. В лунном свете ваятель красоты сочится через мрак, мягко чертя оттенки и растворяя искажения и неприглядности, видимые днём. Пока не развеется темнота улетающей стремглав ночи, мы будем во власти призрачных, смутных догадок, очарованы загадочной недомолвленностью… И потом, ночью не так стыдно…
–Сейчас я удивляюсь: как поэт и воин уживаются в одной душе?
–Неестественно быть всегда злым.
Контевиль перевернулся на бок и заметил, что рубин выпал из оправы ножен меча Роберта. Парень взял драгоценность в руки, от зарева костра камень, казалось, источает из себя кровь.
–Не к лицу благородному рыцарю мелкое стяжательство,– голос графа, как ковш ледяной воды, вернул юношу на землю.
–Я не собирался воровать этот камень. Я просто залюбовался игрой света внутри минерала.
Эслуа мог убить за любую провинность, Эрл замер, рубин так и остался лежать в его руке. Граф хмурился, его рука играла с золотой рукояткой меча.
–Оставь безделицу себе, раз она тебя так впечатляет,– махнул рукой Роберт.
Жестокий воин полюбил этого парня за искренность. Конечно, воровской выходки честный Контевиль бы не осмелился совершить, только безмерная любовь к искусству захватила недотёпу, а Роберт и сам ценил красоту.
Отец давно поправился, и Гарлеву больше занимал зайчик. Зверёк сидел в корзине, испуганно прижав ушки. Девочка любовалась им. Насовала ему под нос ботвы от свеклы и моркови, но пушистик не ел. Гарлева догадалась сложить ладонь пригоршней вниз и хрустеть двумя пальцами, перетирая сочную зелень. Видимо зверёк принял ладонь за своего брата, и кинулся с жадностью на еду. Урсольд подивился смекалки дочери. А она продолжала подолгу сидеть возле зайчика, задумчиво глядя на пушистый, живой комочек.
Но однажды утром Гарлева застала Вульфгунду с зайцем в руках. Животное поймано за уши, вытянулось и недоумённо с испугом глядело на хозяйку.
–Что ты с ним делаешь, тварь?!– завопила младшая сестра.
–Хочу