Люся, сегодня 1 октября – ты приступила к занятиям. Я помню твои занятия, они мне влезли в печенку. Наверное у тебя была успеваемость в прошлом году сверх похвальная, а по поведению и сами ангелы с тобою не могли сравняться. Ты так спешила на эти занятия, так рвалась из дому, так нетерпеливо смотрела на упрямые стрелки часов, что мне казалось в те немногие дорогие встречи: под силой твоего взгляда стрелки часов робели и покорно устремлялись вперед, греша точностью и создавая гостю, покорному твоему рабу, состояние «хоть провались сквозь землю». Думаешь, что я прощу тебе, Милая, это когда-нибудь? Не за что на свете! Вот покончим с войной и я предъявлю тебе курносый мой ангел, достойный ультиматум!…
Да что будет дальше, что ждёт впереди? Людмила, после последнего года твоей учебы дальше еще будут годы. Закончится война. Я, если меня не долбанет шальной снаряд, вернусь. Мы встретимся «для решительного боя», как говорит Лида в своём письме. Ты, конечно, будешь оставаться в «своей форме», недоступной Дульсинеей Тобольской. А я, твой бедный Дон-Кихот Ламаческий, не мельницы буду атаковывать, нет! Ты немного еще захочешь «помудрить» и будешь держаться в этой роли до крайнего предела, блистая могучим арсеналом […] и подобных аргументов. И может быть забудешь своё письмо, где ты искренно сказала мне своё долгожданное для меня «Да». «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней! Людмила, мне кажется, вот эти месяцы – это пора длительного цветения дерева нашей дружбы. До конца войны недалеко. Оттяняющая цветов гарантирует обильный урожай. Золотой здоровый плод должен упасть сам к нашим ногам к моему приезду. В этот незабываемый день и ты и я будем вполне готовы в дальний путь оставшейся жизни в одной каюте, уста к устам, рука об руку, сердце для сердца. Все вопросы разрешили уже. Что смущает или затрудняет возможно ещё тебя, мой друг, давай откровенно обсудим и взвесим, договоримся и разрешим чистосердечно. Когда ты мне пишешь: «А что будет впереди, что ждёт дальше? Как знать дальнейшую судьбу, предопределяющую течение человеческой жизни?», я тоже с волнением, но уверенно вглядываюсь вдаль нашего совместного будущего. Ничего, что ты рассуждаешь, как фаталист. Это признак здорового стремления устроить жизнь серьёзно и прочно. Так и надо: семь раз отмерь, один раз отрежь. Хвастаться постыдно и глупо. Обещать тебе медовые перспективы нет оснований. Но, поразмыслив основательно и строго, мне кажется, что наш дальнейший путь должен быть счастливым в меру, а ты не будешь иметь повода к упрекам, что я оказался не тем, за что выдавал себя. Несколько я понимаю в людях, то более простого человека, чем я, теперь редко найти. И этим я доволен, хотя и похоже сие на неуместное самовосхваление. Конечно, и ты не звезда первой величины. Мы не будем жадными и не погонимся за несбыточной мечтой. Чему мы посвятим с тобой, друг мой, нашу совместную жизнь и свои силы, об этом мы договоримся при встрече. А если так тебя волнует и страшит тебя наша будущность, то я согласен и теперь обсудить любой вопрос, какой ты предложишь. «Любовь и верность» – только так должно