«Это же не мои руки! Не мои! – страшные мысли как гвозди вколачивались мне в башку, напрочь отбивая все слова. – Не мои! – я вытащил из-под одеяла вторую руку, также с ужасом убеждаясь в ее чуждости. – Не мои!»
– Ничего, терпи, юноша, – мои гримасы доктор понял по-своему и, соответственно, принялся меня успокаивать. – Горло у тебя в порядке. Так еще болтать будешь, что не остановишь. Девчонкам вон такие сказки будешь рассказывать. Хи-хи, – хихикнул в бородку врач, кивая в сторону тут же зардевшейся медсестры. – А сейчас сожми-ка руку. Ого-го, жмешь-то как сильно. Чай, знак БГТО уже есть?
Растерянно наблюдая за медицинскими манипуляциями доктора, я медленно переваривал происходящее.
– Не куксись, ты же мужчина! – «Неужели я выглядел настолько потерянным, что доктор снова и снова пытался меня подбодрить?» – И вообще молчуны сейчас в почете. Знаешь, как в Красной Армии они ценятся?! Я тебе, брат, скажу по секрету… молчуны, они ведь самые лучшие бойцы! А знаешь почему? – не видя особой моей реакции, он с еще большим энтузиазмом продолжил. – Потому что человеческий организм несовершенство какой-то одной своей функции пытается преодолеть и восполнить большей эффективностью другой. Словом, у незрячих прекрасный слух, у глухих великолепное осязание, ну и так далее.
Автоматически кивая на его действительно отвлекающую болтовню, я поднял голову. «Странно, что он еще классику Полевого “Повесть о настоящем человеке” не вспомнил. История безногого летчика Мересьева, вновь поднявшегося в небо за штурвалом истребителя, была бы в самую точку… Б…ь! Да, какой к черту Полевой?! Мересьев?! О чем это я?»
Я резко тряхнул головой, пытаясь прийти в себя от этого успокаивающего, словно обволакивающего голоса доктора. «Это все неправильно! Все не так…» На мое возбуждение тут же среагировал врач, крепче сжав мою кисть. Судя по вытащенным из кармана часам, он пытался измерить мой пульс. «Что со мной происходит? Это глюки, что ли, от наркоза? Меня прооперировали и теперь снится какая-то хрень?!»
Эти переполнявшие меня, одна другой безумней, мысли снова и снова заставляли обращать внимание на конкретные детали окружающей обстановки. «Эта обшарпанная палата с койкой и табуретами времен моей бабушки… Конопатая медсестричка в каком-то странном на вид халатик и без всякого намека на косметику… А врач в кургузом пиджачке с жилеткой и часами на цепочке вообще выглядел словно уездный учитель начала XX века… И мои руки… Руки… А остальное? Что тогда с моим телом?»
Я резко ткнул пальцем в сторону небольшого зеркальца, что лежало на прикроватной тумбочке.
– Шрамы думаешь на лице поискать? – проследив за моим взглядом, врач вновь усмехнулся. – В моем детстве, когда я зачитывался романом Буссенара «Капитан Сорви-голова» и хотел сбежать на помощь к бурам, шрамы очень ценились.
Наконец зеркальце оказалось у меня в руке. «Мать твою! Какой Буссенар?!