А тут вдруг среди ночи в лесу, на озере, среди снегов по пояс, где и днём не пройти… Я вышел из землянки. Никого не было. Только в свете полной луны виден был на краю поляны тёмный силуэт. Я пошёл, было, к Андрюхе, но он каким-то образом удалялся от меня, не переставляя ног. И тут мне стало по-настоящему страшно. Я никогда не видел чего-то подобного и никогда не испытывал такого ужаса.
Вернувшись в землянку, я плеснул «Пшеничной», думая разогнать это наваждение. Но в окне вновь увидел бледное лицо. Выходя несколько раз из землянки, я никого не обнаруживал рядом с ней, как не было и свежих следов на выпавшем ночью снегу.
Когда я вернулся в город, мне сообщили, что Андрюха умер. Видимо, он приходил ко мне попрощаться, а я этого не понял.
Танцующий покойник
Таёжные дебри и буераки, речные и озёрные берега в лесной глуши таят в себе немало тайн и человеческих трагедий. Бескрайние эти просторы укрыты чёрными ельниками, сосновыми борами и сырым непролазным лиственным лесом, гудящим от густых облаков комаров и гнуса. Без помощи со стороны одинокий путник может здесь запросто пропасть, да так, что и следов не найдут. Для этого стоит только оступиться на склизком бревне и подвернуть ногу. Если нет мобильной связи и рации – почти верная гибель ждёт здесь человека, который в тайге гость, даже если это охотник и рыболов, но городской, с модным дорогим ружьём и рыболовными снастями по цене автомобиля.
Кроме таёжных бескрайних просторов, которые могут убить одними лишь нескончаемыми километрами пути без воды и пищи, жалящим без конца гнусом и топкими болотами, есть в тайге и зверь, который не всегда смертно опасается человека. Этот зверь, один лишь раз попробовавший человеческую плоть на вкус, будет затем целенаправленно охотиться за людьми. И каким бы хитрым ни был человек, зверь может найти возможность выследить его и напасть, всегда неожиданно и почти без надежды на спасение для человека. Ведь зверь в своей стихии.
Одним тихим осенним вечером два рыболова выходили с озера на таёжный берег, вытянув предварительно на мелководье дощатую плоскодонку и прихватив её к ёлке ржавой цепью. Рыбу оставили прямо в лодке, куда уже достаточно набралось через щели ледяной по осени озёрной воды. Так рыба доживёт до утра, лучше, чем в садке. Закат уже догорал за верхушками елей. Надо было торопиться с костром. Темнеет осенью быстро, а ночи уже холодные. У туристического костерка не просидишь до утра. Окоченеешь. А рыболовы не имели с собой ни зимней палатки с газовой плиткой, ни спальных мешков. Между