Однако, Господин Госсен, с превеликой скорбью сообщаем, что критики, ни в коем случае не умаляя Ваш навык и мастерство, сошлись во мнении, что предложенные картины не совсем отвечают критериям нашей выставки. Работы, безусловно, талантливые, меньшего мы и не могли ожидать, что из-под кисти такого автора, как Вы, выйдет что-то менее восхитительное. Но к огромному сожалению, тематика ваших произведений, увы, далека от лейтмотива предстоящей выставки. Тем более, большинство наших судей, на чьи плечи возложена нелёгкая задача отбора картин на выставку, нашли их слишком мрачными. Предвосхищая Ваш закономерный вопрос, постараюсь на него сразу же ответить: да, технически тематика выставки – портреты и Ваши работы таковыми и являются, но, право, нас посетят люди из круга приближённых к королевской семье, и мы никак не смеем предлагать им портреты мёртвых людей! Если бы Ваши холсты были чуточку радужней и жизнерадостней, то непременно мы с большим удовольствием их выставили бы на всеобщее обозрение, возможно, кто-нибудь из господ даже заинтересовался бы приобретением парочки работ, а то и заказал бы собственный портрет. Но, увы, посмертные портреты – это то, что люди из высших сословий меньше всего хотят видеть, так как они напоминают о их собственной смерти. Все равно мы с нетерпением будем ждать Ваших следующих работ.
Приношу глубочайшие извинения и прошу отнестись к данному отказу с пониманием.
Искренне Ваш, Магистр гильдии импрессионистов Рене Дюбош".
Себастьян со злостью скомкал письмо и выкинул прочь. Как они посмели отказаться от его картин, да ещё в такой насмешливой форме? Всё письмо – сплошное издевательство! Этот Рене Дюбош, кем он себя возомнил? Верховным судьёй? Нет, всё-таки было напрасно думать, что гильдия импрессионистов будет состоять из достойных людей. Это не творцы, не люди искусства, а обычные купцы и предприниматели без малейшего чувства к живописи, зато большой тяги к деньгам и выгоде! Презренные люди. Что они могут понимать в живописи? Особенно это Рене Дюбош. Заработал свою известность деньгами, а не мастерством! Словно дворовый облезлый кот, куда только не влезал он со своими картинами, а где его не хотели принимать, помогал его толстый кошель. Своими грязными трюками, всё-таки убедил всех в том, что он достойный художник. Но навязанное признание ещё не есть любовь. В его картинах нет души.
Себастьян был очень опечален таким известием и зол на гильдию, на художников, на самого себя.
В комнате заметно похолодало. Себастьян подошёл к очагу и с ужасом увидел, что поленница пуста – нужно попросить у хозяина дров, а то этой ночью он околеет. Заодно выйдет купить чего-нибудь поесть, голод мучил его уже давно, но обида и злость после прочтения письма заставили его на короткое время забыть о нем. Тонкой рукой он достал из кармана потёртый мешочек, развязал его и высыпал содержимое. Несколько серебряных монет с профилем Виллема III глухо упали на стол. Ни одного золотого. Себастьян надел изрядно поношенный сюртук и вышел из комнаты, которую снимал на втором этаже небольшого трактира вдали от оживлённых улиц. Не встретив трактирщика внизу, он решил выйти на улицу и вначале купить еды.
На дворе стоял ноябрь и холодный ветер проникал под тонкую изношенную одежду, вызывая судороги по всему телу. Мысли Себастьяна были все ещё заняты выставкой, и он не заметил, как дошёл до продуктовых лавок. Присматриваясь к продуктам дольше, чем обычно, Себастьян, купив только хлеба и сыра, поспешил обратно, мечтая о том, как будет разводить огонь в очаге.
Войдя в трактир, он сразу увидел хозяина и поспешил к нему с самой добродушной улыбкой, на которую был способен, но в душе художник очень нервничал от перспективы подобного разговора с хозяином из-за чего теребил свои жиденькие усы.
– Господин Бернард… – начал было Себастьян, но трактирщик прервал его.
– Плата за комнату.
– Что, простите? – не сразу понял он
– Когда мне ждать плату за комнату? – вкрадчиво повторил хозяин заведения.
– Вы знаете… – замялся Себастьян, – Сейчас у меня нет денег. Но я недавно отправил свои картины на выставку, уверен, что кто-нибудь да купит одну-две из моих работ! А может быть даже закажет портрет. Там будут люди из окружения Его Величества. Как только я получу деньги – сразу же верну долг и оплачу ещё на полгода вперёд.
– Я даю вам неделю. Если не увижу денег – вышвырну вас на улицу к чёртовой матери!
Себастьян опешил от такой грубости, но, увидев, что трактирщик собирается уйти, взял себя в руки и окликнул его.
– Эм… Господин Бернард, – после этих слов хозяин таверны развернулся и грозно уставился на Себастьяна.
– Чего ещё?
– У меня в комнате закончились дрова для очага, а ночи сейчас холодные…
– Вы и так мне должны крупную сумму, господин Госсен, и я только по доброте душевной дал вам отсрочку