Чарли не брал трубку. Он не знал, как говорить с ней, не упоминая проблемы с деньгами. Они уже очень давно не разговаривали; но с другой стороны, если принять во внимание споры о своем жизненном пути, которые Чарли вел с матерью несколько раз на дню, выходит, разговаривали они постоянно. Чарли не взял трубку, но она позвонила снова. И снова. В последние годы телефонные звонки матери носили такой пассивно-агрессивный характер: если Чарли не перезванивал, вторично она не звонила. Во время их последнего разговора она так долго перечисляла недуги Оливера, что Чарли перестал слушать: «пролежни, тромбофлебит, слабые легкие и опасность пневмонии, гипертония из-за стероидов…»
– Хватит звонить! – заорал Чарли на телефон, но тот не умолкал. – Пожалуйста, пожалуйста, хватит, – сказал он, начиная плакать.
В тот вечер мать позвонила ему девять раз и оставила четыре голосовых сообщения. Чарли чувствовал, что должен что-то сделать – что угодно, только бы убежать из этой квартиры, от звонящего телефона. Он не мог знать того, что она собиралась сказать, ничего не знал о назначенном на этот день фМРТ, но по настойчивости звонков понял: вероятнее всего, это наконец произошло, и все, что осталось от его брата, кануло в небытие.
– Оливер, – сказал Чарли и захлопнул за собой дверь.
Спустя полчаса он вышел из метро на Вторую авеню, прошел шесть кварталов мимо алкоголиков, бродяг и радостных хипстеров и очутился возле дома Терренса. Чарли не мог бы назвать Терренса своим бойфрендом. Четыре месяца они разве что тусили вместе по выходным и порой не общались неделями. В удушливой лихорадке последних месяцев Чарли всегда мог подкрепить силы в компании богатого бездельника Терренса, однако он не был уверен, что это здоровое удовольствие, – как сомнительным был прохладный, пронизанный микробами ветерок, который гнал перед собой поезд в грязном тоннеле метро. И все же в тот момент в жизни Чарли связь с Терренсом больше всего походила хоть на какие-то близкие отношения.
Как и всем парням Чарли, Терренсу достаточно было лишь немного погуглить, чтобы узнать о младшем Лавинге тот единственный факт, который всех интересовал. На их второй встрече возле забегаловки в Нижнем Ист-Сайде Терренс поприветствовал Чарли с тем самым ошеломляющим изумлением, которое было тому уже хорошо знакомо: его скромное участие в масштабном национальном кризисе будто бы придавало ему особый зловещий лоск.
– О господи, – сказал Терренс. – Я даже не догадывался. О таких вещах слышишь в новостях, но знать, что это произошло с одним из знакомых…
Чарли пожал плечами, похлопал себя по карманам в поисках жвачки.
«Я не говорю о тех событиях», –