Карамазовы. Федор Достоевский

и, кажется, шутя подал мысль о том, чтобы сойтись всем в келье старца Зосимы и, хоть и не прибегая к прямому его посредничеству, все-таки как-нибудь сговориться приличнее, причем сан и лицо старца могли бы иметь нечто внушающее и примирительное. Дмитрий Федорович, никогда у старца не бывавший и даже не видавший его, конечно, подумал, что старцем его хотят как бы испугать; но так как он и сам укорял себя втайне за многие особенно резкие выходки в споре с отцом за последнее время, то и принял вызов. Кстати заметить, что жил он не в доме отца, как Иван Федорович, а отдельно, в другом конце города. Тут случилось, что проживавший в это время у нас Петр Александрович Миусов особенно ухватился за эту идею Федора Павловича. Либерал сороковых и пятидесятых годов, вольнодумец и атеист, он, от скуки может быть, а может быть, для легкомысленной потехи, принял в этом деле чрезвычайное участие. Ему вдруг захотелось посмотреть на монастырь и на «святого».

      Узнав о проекте, Алеша очень смутился. Если кто из этих тяжущихся и пререкающихся мог смотреть серьезно на этот съезд, то, без сомнения, один только брат Дмитрий; остальные же все придут из целей легкомысленных и для старца, может быть, оскорбительных, – вот что понимал Алеша.

      Часть вторая

      Неуместное собрание

      Приехали в монастырь

      В первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной парой дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов, со своим дальним родственником, очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.

      В весьма ветхой, но поместительной извозчичьей коляске, на паре старых сиво-розовых лошадей, сильно отстававших от коляски Миусова, подъехали и Федор Павлович с сынком своим Иваном Федоровичем. Дмитрию Федоровичу еще накануне сообщен был и час, и срок, но он запоздал. Посетители оставили экипажи у ограды и вошли в монастырские ворота пешком. Кроме Федора Павловича, остальные трое кажется никогда не видали никакого монастыря, а Миусов так лет тридцать, может быть, и в церкви не был. Остановились в недоумении, не ведая, куда идти.

      На помощь пожаловал пожилой лысоватый господин, в широком летнем пальто и с сладкими глазками. Медово присюсюкивая, отрекомендовался он тульским помещиком Максимовым и предложил проводить. «Тут через лесок не больше пятисот шагов, тут рядом, рядом…»

      Вскоре путников догнал монашек, в клобуке, невысокого росту, очень бледный и испитой, с чрезвычайно вежливым, почти поясным поклоном произнес:

      – Отец игумен, после посещения вашего в ските, покорнейше просит вас всех, господа, у него откушать. У него в час, не позже. И вас также, – обратился он к Максимову.

      – Это я непременно исполню! – вскричал Федор Павлович, ужасно обрадовавшись приглашению. – Непременно. И знаете, мы все дали слово вести себя здесь порядочно…

      Увидав скит, он пустился класть большие кресты пред святыми, написанными над вратами и сбоку врат.

      – В чужой монастырь со своим уставом не ходят, –