Почти весь вечер, с 19.00 до 24.00 часов, пока не закончился праздничный вечер, я стояла недалеко от входных дверей на 1-м этаже и внимательно смотрела на всех входящих, чтобы не пропустить приезда моего друга. Я прождала час после назначенного времени встречи, два часа, три… но так я и не увидела Юру ни в тот вечер, ни на следующий день.
Потом пошёл счёт дням и неделям.
Это стало для меня нервным шоком. Я не знала, о чём думать. Я даже не могла предположить, ‘ что могло случиться, зная его, как очень обязательного и пунктуального человека. Я не могла найти причин для того, что случилось. На душе было очень беспокойно и тревожно. Я постоянно вспоминала наш разговор с ним в первый вечер. Когда мы уже подходили к нашему зданию, Юрий как-то обмолвился:
– Знание иностранных языков очень важно… даже для моей работы. Иногда из-за незнания какого-то слова в чужом языке может произойти непоправимая ошибка … и тогда смерть…
– Как это? – переспросила я Юру. – Какая смерть?
– Обычная смерть. Какой ещё может быть смерть?
– Вы шутите! Причём здесь Вы и иностранный язык?
– Оля, больше ничего я Вам не скажу. И так больше, чем надо, Вам сегодня рассказал.
– Это, что, военная тайна? – допытывалась я у него.
– Считайте, что так. И больше не будем об этом, – поставил точку Юрий на этой теме нашего разговора.
Теперь в моей памяти всё время всплывали его слова "может произойти непоправимое … и тогда смерть". Что он имел в виду, говоря такие слова?
Только через 20 лет я поняла смысл его слов и узнала правду о его стажировке в краснодарском авиагородке.
Из какой-то передачи по ТВ я узнала, что в Краснодаре, действительно, обучали и стажировали лётчиков из других, дружественных нам, стран, но это было военной тайной… почему-то.
Более 2-х месяцев я не могла успокоиться. Неизвестность мучила и пугала меня. Каждую ночь я не могла уснуть – бессонница изматывала мои нервы и силы.
В то время у меня каким-то образом выработался обострённый слух к звукам самолётов. Из многообразия различных шумов и звуков моё сознание выделяло и реагировало только на звуки, связанные с полётами самолётов. Я научилась различать звук летящего пассажирского самолёта от военного грузового самолёта и от истребителя. Раньше я никогда, казалось, не слышала или просто не замечала гула летящих в небе самолётов, а теперь эти звуки в небе отдавались в моём сердце болезненным эхом.
Раньше я никогда не прислушивалась к звукам, доносящимся с небес, а теперь я сидела на лекциях рядом с Ириной Ярухиной и постоянно ей говорила, что опять летит в небе такой-то самолёт, чем её очень злила и мешала записывать лекцию.
Я понимала, что у меня начинает "крыша ехать", но я ничего не могла с собой поделать. Я только хотела узнать, что случилось с Юрой, жив ли он. Я поняла, что пока я не узнаю об этом, я не успокоюсь и не смирюсь с неизвестностью.
И