Вскоре я получил письмо с двумя марками лилового цвета, наклеенными на конверт, с профилем королевы Елизаветы II. Мое имя было написано мелким, круглым шрифтом на лицевой стороне, и я сразу узнал почерк моей тети. Ее письма были не такими сердечными, как хотелось, но я все равно был рад получать их, потому что это были единственные письма, которые я вообще получал.
В начале моего пребывания в интернате я пару раз проводил свои каникулы у Алекс, но она все время работала и много плакала, когда по вечерам мы сидели вдвоем за столом и пили теплое пиво. Она каждый день ставила на стол пиво, как будто это было в порядке вещей, а когда плакала, то постоянно извинялась передо мной.
После этого я больше не ездил к ней и на все праздники оставался у монахов. В интернате была библиотека с книгами на немецком языке, кроме того, я тренировался с отцом Геральдом. Это было немного, но все лучше, чем тетя. С ней у меня возникало чувство, что я самый одинокий человек на земле.
Письмо, которое я получил, было кратким. Оно было написано на английском языке на светло-коричневой бумаге.
Дорогой Ханс,
я долго не писала тебе, знаю. Но надеюсь, что ты счастлив. И я хотела бы пригласить тебя к себе в Кембридж. Скорее всего, ты сможешь помочь мне в одном деле. Поездка за счет колледжа Св. Джона.
Я снова и снова перечитывал письмо и все время застревал на одном предложении: скорее всего, ты сможешь помочь мне в одном деле. Я не обладал какими-то особыми способностями, с помощью которых мог бы помочь другим людям. Возможно, я умел внимательно слушать, потому что по большей части молчал. Отец Геральд назвал меня талантливым боксером, но я так давно уже не боролся на ринге. Мои оценки в школе были хорошими, но это, прежде всего, благодаря моему прилежанию. Я учился потому, что мне больше нравилось проводить время наедине с книгами. Моим единственным другом был монах из Судана, но он был почти вдвое старше меня, поэтому не мог считаться настоящим другом – так я считал в то время.
Едва ли кто-то стал бы скучать по мне, если бы я спрыгнул с колокольни. А самым странным во всем этом было то, что я никогда и не чувствовал потребности с нее спрыгнуть. Просто мне нужен был друг, с которым я мог бы выпить пива.
Я вспомнил ее белое платье. Мы с тетей никогда не вели долгих разговоров. С тех пор как она ночью сидела на полу возле моей кровати в детской, я понял, что она особенная.
После смерти моей мамы я всего лишь однажды загуглил имя тети в Интернете. На странице одного фонда для неблагополучных детей, с которым она сотрудничала, я прочитал ее биографию. Запомнил большинство вещей: Александра Бирк, родилась в Сток-он-Тренте в Северной Англии, изучала историю искусств в Кембридже, защитила диссертацию на соискание ученой степени доктора философии где-то в Нью-Йорке, в возрасте 28 лет стала профессором в Кембридже. В статье я также прочитал, что в пятнадцать лет тетя заняла второе