Я сделал шаг к рабочему столу, слева от которого было небольшое окно. В голове промелькнула мысль: «Где же родители?»
И тут же после этого по бетонной тропинке за окном справа налево пронеслись две фигуры с очень тонкими руками и ногами. На их головы было что-то надето из очень тонкой и прозрачной ткани. Фигуры скрылись за частью дома – дом был не прямоугольный, а буквой «г».
По моему телу пробежали мурашки, рябь перед глазами на секунду усилилась. Страх полностью заполнил всё моё тело. Оно затряслось, но ноги, будто повинуясь не мне, а чьей-то другой воле, сами меня понесли сквозь непроглядную тьму зала – который, кстати, кроме как шкафом и рабочим столом, между которыми был проём, ничем не отделялся от моей спальни – к кухне. Руки, к счастью, подчинялись мне, и я их вытянул вперёд, чтобы не врезаться во что-нибудь впотьмах.
Добравшись до дверного проёма, я остановился, и тут мои глаза от шока широко открылись. На кухне были какие-то две странные фигуры, походившие на деревянные манекены. Свет того же уличного фонаря, попавшего в комнату через окно, частично вырывал из тьмы голову и часть тела ближайшего ко мне существа. Она, то есть голова, имела форму идеально ровного круга, и на ней было что-то похожее на белую фату, какие носят невесты на свадьбах. Фата была откинута назад и свисала вниз почти до самого пола. Лицо у странного создания отсутствовало, но имелось подобие рта – толстая полоска, обходящая всю его голову по кругу. Длинные руки манекенов были вытянуты вдоль их тонких туловищ, ноги, выглядящие точно так же, как и руки, были расставлены чуть шире плеч. Конечности существ находились в неподвижном состоянии, но только до тех пор, пока откуда-то – казалось, со всех сторон – не прозвучал церковный колокол.
«Ночью? Не может быть!» – подумал я.
И тут же существа… ожили. Конечности их затряслись, головы закружились, а «рты» начали открываться и закрываться, как у щелкунчиков.
Я сделал шаг назад, но руки ближайшего ко мне существа поднялись и коснулись меня, что полностью меня парализовало и не дало мне продвинуться дальше. Они проникли внутрь моего тела, причём с такой лёгкостью, будто я был не живым существом из плоти и крови, а бестелесным призраком. Тонкие длинные руки принялись рыскать внутри меня. Манекен, без сомнения, желал что-то найти во мне, но вот что именно – я не знал. Через несколько секунд существа начали говорить на непонятном мне языке тоном, каким говорят священнослужители в церквях (это первая ассоциация, что пришла мне в голову):
– Омн оглхл омнн оглхл омнн оглхл.
Когда руки существа коснулись моего сердца (соприкосновения с другими внутренними органами я, что удивительно, не почувствовал), во мне зародилось странное и неприятное ощущение… ощущение того, что мне не хватает воздуха. Я попытался закричать, но не смог этого сделать – рот не слушался меня и не хотел открываться. Страх окутал меня. Неприятное чувство в груди всё усиливалось, видимость становилась всё хуже и хуже, а существа продолжали говорить на своём языке, тем самым усыпляя меня: «Омн ооглхл омнн оглхл омнн оглхл».
И тут в ушах раздался звон, за которым последовал щелчок, напомнивший мне щелчок при выключении старого телевизора, после чего мои глаза залило тьмой.
***
Сразу же, как только сон отступил, я сбросил с себя одеяло и сел на кровати. Вся моя спина была в холодном поту, а ощущение недостатка воздуха не покинуло меня даже в реальности. Рука моя потянулась к груди. Сердце стучит, а значит, с ним всё в порядке. И почему вдруг с ним должно быть что-то не в порядке?
«Наверное, не до конца ещё пришёл в себя», – подумал я.
Я протёр мокрый от пота лоб рукой и посмотрел в окно слева от себя. За ним было темно, а значит, было либо раннее утро, либо ещё ночь. Я потянулся к тумбочке, взял с неё смартфон, нажал на кнопку питания и, прищурившись, взглянул на четыре белые цифры вверху экрана.
– Чёрт, ещё только три часа, – с досадой прошептал я и, положив телефон на место, вновь лёг на кровать и укутался одеялом. И вдруг ни с того ни с сего мне в голову посыпались странные и несколько пугающие мысли, предположения и идеи, которые напрямую касались моего сна.
«Да уж, – подумал я, – такой кошмар мне не снился, наверное, с…»
И тут мои глаза широко раскрылись, сонливость отступила ещё на несколько шагов. Я произнёс в своей голове:
«Как же я сразу не понял? Точно такой же сон приснился мне в детстве! Да, точно! Помню я этот ужасный кошмар, который тогда здорово меня напугал. Он был настолько яркий, что не забывался на протяжении нескольких лет, но потом начал становиться в памяти всё бледнее, всё прозрачнее, пока не забылся вконец и не затерялся в глубине моего подсознания. Но почему вдруг память вновь выставила его мне напоказ в моём сне?»
Я