Впрочем, один след все-таки отыскался, только не на земле. Левая мечникова скула, возле которой мелькнуло невесть куда улетевшее оружие ржавого человека, словно бы закоченела. Тронув ее и поднеся затем руку к глазам, Кудеслав увидел на кончиках пальцев темные пятна.
До градской поляны Мечник добрался именно тогда, когда и рассчитывал. Хорсов лик пока даже краешка своего не явил над вершинами заречного леса, однако было уже не по-предутреннему светло.
В разгар весны отпала нужда высылать к опушке охоронные ночные дозоры: хищное зверье порастеряло рожденную зимним пустобрюшием наглость, а опасность от ворожих людей сейчас не грозила племени. А хоть бы и грозила – нынче некому было толково распорядиться общинной сторожей. Обезголовела община с яромировой гибелью. Вернее, омногоглавела, а это еще хуже, чем вовсе без головы.
Не боясь быть замеченным, Кудеслав довольно долго медлил выезжать на открытое место – ждал, пока мужики, охоронявшие ночью градский тын, отвалят непосильную для дневных дозорных-недоростков створку лесных ворот да разбредутся по избам. Конечно, эти самые мужики при желании мигом углядели бы всадника, торчащего среди прозрачного редколесья; но именно желания озираться окрест у мужиков не было напрочь. Единственно, чего им хотелось – это как можно скорее управиться с громоздкой воротиной, добрести до полатей да завалиться спать. Хотя вряд ли минувшая ночь была для охоронников такой уж бессонной.
Дальше все получалось так, как Кудеслав и надеялся.
Не спеша въехал в проем лесных ворот; рассеянным взглядом чирканул по светлым новым брусам, втачанным в створку взамен прорубленных мордвой; так же рассеянно, еле заметным кивком ответил на торопливые здравствования двоих мальцов, мостящихся додремать на тыновом настиле; с той же нарочитой неспешностью поехал улицей… Дорогой почти никто Мечнику не повстречался – только раз ему пришлось свернуть в узкий глухой заулок, пропуская случившийся навстречу гурт поджарых длиннозубых свиней, и еще три гурта поменьше сами успели убраться с его дороги в подворачивающиеся проходы да тупички – верней, не сами, конечно, а повинуясь окрикам да пинкам пастушков.
Из взрослых же, способных пристать с вопросами-разговорами, никого дорогой не встретилось. Взрослые об этой поре либо спят еще, либо только-только глаза продирают.
А вот Велимир отчего-то успел не только проснуться, но и заняться делом: сидя на завалинке под стеною избы длинным ножом обстругивал липовый чурбачок – будущую ложку.
Остановив лошадь перед плетнем, отгородившим Лисовинов двор от градской улицы, Кудеслав некоторое время молча рассматривал названного родителя. Тот, кстати сказать, приезжего не замечал – упорно и чрезвычайно правдоподобно. Только кого-кого, а уж Мечника это правдоподобие