И руку из-за спины достал. Камень был в его руке. И он вдруг сказал, с ненавистью глядя мне в глаза:
– Мне не нужна такая дочь!
И первым бросил в меня камень.
Закричала отчаянно моя мать, но женщины, что стояли вокруг неё, вцепились в её руки, в её дупатту, в её косу и юбку и не пустили ко мне.
И мужчины остальные достали руки из-за спины. И у всех были камни.
И мальчишки, хохоча – им всё казалось забавой, самым младшим, старшие-то, мрачно насупившись, тихо стояли поодаль – кинулись разбирать груду камней, которая оказалась спрятанной за их ногами.
И камни полетели в меня. Один больно ударил в левый глаз – и я вскрикнула, падая, заслоняя лицо руками. И камень больно ударил меня по голове.
Плача, ко мне кинулась сестра. Заслонила меня собою. Три камня получила по ногам и по голове. Упала. Но тотчас встала, заслоняя меня своим худым телом, раскинув руки в стороны, тонкие руки. Я схватила её и что есть силы отшвырнула в сторону. О, только бы не тронули её! Пусть лучше убьют меня!
– Она не виновата! – отчаянно мать кричала. – Это всё тот мужчина! Он… – тут злые соседки заткнули ей рот. Она кусала руку, закрывавшую ей рот, плакала, вырывалась, но её не пускали.
Несколько камней ударили меня в плечи, в грудь, сбили с ног. Робко дёрнулась, закрывая юбкой ноги. Хотя бы так. Хотя бы так умереть. Не открывая своих колен чужим. Взглядам чужих. Здесь все были мне чужие. А я и не знала.
Больно было от ударов. А камней они много запасли. Но ещё больнее сердцу было.
Даже отец… даже мой отец… за что?.. Почему женщине так много не позволено? Почему с женщины спрашивают так строго?
Камень 2-ой
– Остановитесь! – рявкнул голос старческий.
И все, вспомнив про отца старосты, давно ушедшего от мира, остановились и обернулись туда, откуда слышался голос. И я, приподнявшись, глянула туда между спутанных волос, уже слипающихся от моей крови.
Ещё недавно сидел раненным и со слипшимися от крови волосами Ванада. А теперь и я. Только он сильный. А у меня не хватит сил, чтобы защититься. И мне некуда идти. А он ушёл. Оставил меня и ушёл.
Но моё убийство задержал не отец старосты. А незнакомый старик в оранжевом дхоти из хлопка. Со священным шнуром, одетым через плечо. С тремя полосами из пепла на лбу. С бусами из рудракши на шее и браслетами из неё на запястье и на предплечьях. Да на обритой голове, на затылке, прядь волос, связанная священным шнуром. Волосы почти все седые. Но нет совсем морщин на лице незнакомца. И не похоже, чтобы тело его угасало от старости.
– Не трогайте девочку! – прокричал мужчина так, чтобы все его слышали. – Если вы убьёте её, то зло придёт на эту землю! Страшное зло!
– Кто придёт? – староста поморщился.
Брахман закрыл глаза и шумно принюхался. Потом вновь глаза распахнул и так мрачно глянул на стоявших рядом мужчин, что они, крепкие, рослые и молодые, испуганно попятились.
– Я не знаю его имени! – объявил брахман. – Но я чую его ауру! Сильная злая аура! – он указал рукой на меня. – И она