– Верно. – Царь фыркнул. – Бедняги! Мы перебили их всех, до последнего человека.
– Это я заметил, – сухо произнес Марий и наклонился вперед. – Скажи мне, царь Митридат, разве в Понте не принято убирать тела убитых с поля боя?
Царь заморгал, поняв, что в словах Мария не содержится комплимента.
– В это время года? Зачем? К лету от них ничего не останется: их смоет вешними водами.
– Понятно. – Выпрямив спину, ибо так принято восседать в кресле в Риме (ведь тога – это одеяние, не терпящее беспокойства), Марий положил ладони на ручки кресла. – Мне бы хотелось взглянуть на царя Ариарата Восьмого – так, видимо, звучит его титул. Возможно ли это, царь?
– Конечно, конечно! – обнадежил его царь, хлопнул в ладоши и приказал явившемуся на вызов давешнему древнему старцу: – Пошлите за царем и принцем Гордием! – Повернувшись к Марию, он произнес: – Я всего десять дней назад нашел племянника и принца Гордия у троглодитов – к счастью, живыми и невредимыми.
– Как удачно! – откликнулся Марий.
Вошел принц Гордий; за руку он вел мальчика лет десяти. Самому Гордию было уже за пятьдесят. И мальчик, и он были одеты по греческой моде; оба почтительно застыли у подножия возвышения, на котором восседали Марий с Митридатом.
– Ну, молодой человек, как поживаешь? – обратился Марий к мальчику.
– Хорошо, благодарю, Гай Марий, – ответил ребенок, настолько похожий ликом на царя Митридата, что его можно было принять за портрет самого Митридата в юные годы.
– Кажется, твой брат мертв?
– Да, Гай Марий. Смертельная болезнь сразила его здесь, во дворце, два месяца назад, – ответил маленький попугай.
– Так что теперь ты – царь Каппадокии.
– Да, Гай Марий.
– Тебе нравится быть царем?
– Нравится, Гай Марий.
– Тебе достаточно лет, чтобы править?
– Мне помогает дедушка Гордий.
– Дедушка?
Гордий улыбнулся; улыбка получилась не из приятных.
– Для всех я – уже дедушка, Гай Марий, – со вздохом ответил он за мальчика.
– Понятно. Благодарю тебя за аудиенцию, царь Ариарат.
Мальчик и провожатый с изящным поклоном удалились.
– Мой Ариарат – славный мальчуган, – проговорил Митридат тоном нескрываемого удовлетворения.
– Твой Ариарат?
– В метафорическом смысле, Гай Марий.
– Он – вылитый ты с виду.
– Правильно, ведь он – сын моей сестры.
– Мне известно, что в вашем роду приняты родственные браки. – Марий шевельнул бровями, однако этот знак, столь понятный Луцию Корнелию Сулле, оказался бессмысленным для Митридата. – Что ж, выходит, каппадокийские дела вполне улажены, – радостно произнес Марий. – Из этого, безусловно, следует, что ты уведешь свою армию назад, в Понт.
Царь вздрогнул.
– Боюсь, что нет, Гай Марий. Каппадокия пока еще нетвердо стоит на ногах,