Пока шла по улице, встретила дядю Колю. Он, еле стоявший на ногах, тем не менее, сразу узнал меня и решил помочь донести мои две тяжелейшие сумки. На мои попытки пресечь его инициативу не реагировал и практически уже вырывал из моих рук одну из сумок.
– Пожалуйста, дядя Коля, я сама донесу.
– Машенька, девонька. Я все таки еще мужчина. Я должен помочь тебе. Предложения он связывал с трудом, но все же одну сумку он из моих рук вырвал. Ну что ж, делать было нечего. Пошли мы с ним вдвоем.
– Это ты правильно сделала, девонька, что приехала сюда жить. Тут хорошо. При-ро-да! Ежели что надо, ты зови, мигом прибегу.
– Нет, нет. Спасибо. Ничего не надо. Я сама.
– Вот, ты мне девонька, поллитра поставь… Апч-хи! И я тебе хошь, дымоход прочищу.
Вот оно, что. Дядя Коля, хоть и вечно пьяный, но успел заметить, что я рано утром печку топила. А дымоход точно был засорен, и я в избе прилично надымила.
– Дядя Коля. Ничего чистить не надо. Я не надолго. У меня с собой пол-литра то нет. Но вот тебе сто рублей. Можешь сходить в магазинчик, купить. Так помог, ты мне дядя Коль, так помог.
– Ой, девонька! Вот это человек. Вот это я понимаю. Спасибо, девонька. А, дымоход, чистить я к тебе зайду. – подмигнул многообещающе дядя Коля и заковылял в обратном направлении.
К теткиному дому подходила с замиранием сердца. Так боялась увидеть в доме уже мертвого Вадима, что даже уже не чувствовала онемевших от тяжелой ноши пальцев.
Зашла в переднюю, дыхание перехватило. Вадим опять метался в лихорадке. Одеяло съехало, повязка была вся в крови. Сам весь потный, губы сухие, потрескавшиеся. Пальцы, скрюченные, одеяло сжали, как тиски. Бредит.
Господи, боженька, помоги.
Что я делала для того, чтобы привести Вадима в чувство, сейчас припоминаю с трудом. Могла ли я своими действиями навредить Вадиму? Наверное, могла. Это сейчас я задумываюсь об этом, а тогда не было времени думать.
В общем, Вадим пришел в себя, наверное, уже ближе к полуночи. К этому времени, вовсю трясло уже меня. Вспоминаю, как меняла ему повязку, еле справляясь с приступами тошноты и головокружения. Не забыла обработать ему рану. Прочитав инструкции всех купленных мной препаратов, мне казалось, что я применила часть их правильно и к месту.
Сейчас, я сидела рядом с ним, смотрела на него во все глаза и молилась. Я даже не понимала, что, оказывается, молюсь в слух. И, когда он вдруг очнулся, услышала свой голос.
– Господи, спаси и помоги. Боженька, миленький, спаси и сохрани.
– Ты чего? Молишься что ли? – прохрипел Вадим, – воды дай…
Принесла немного воды.
– Еще.
– Много нельзя, наверное…
– А чего молишься?
– О тебе.. О Вас, то есть. Чтобы не умерли…
– Я тебе кто? Брат, сват, отец родной?
«Сердиться, почему-то».
– Ага.
– Что ага? Маша?! Я думал, ты умная девочка. Возьмешь деньги и не вернешься сюда больше никогда и забудешь это. А ты? Ты зачем приехала?
– Так, Вы же раненный, умираете…
– И