До этого вечера, как мне казалось, все было прекрасно – в рамках дозволенного для нашей поблекшей семейной жизни. И даже сама Соня и по сей день пытается изображать спокойствие. Но спокойствие ревнующей женщины – это бомба с часовым механизмом, на которой стоят часы без цифр. Тебе может сколько угодно казаться, что ситуация под контролем, ведь ты знаешь, где должны стоять цифры и видишь стрелки, но детонация произойдет далеко от твоих расчетов.
Я замираю, погрузившись в мягкий шум воды, и меня захватывает странная ассоциация с событиями прошлого. Когда я мылся, я погружал голову под воду, в ванную, и мама говорила: «Не надо так, наберешь в нос воды, захлебнешься!», но я все равно так делал. И прижимался лицом к подушке дивана, пока страх задохнуться окончательно не заставлял оторваться, и мама, замечая это, говорила: «Не делай так, задохнешься, плохо станет!», а я все равно продолжал. Она никогда не говорила «Ты умрешь», потому что детям нельзя так говорить. И поэтому я не понимал, что плохого в том, чтобы задохнуться или захлебнуться. И страсть к самоистязанию… В общем, эта страсть не проходит с годами. Желание причинять себе вред без осознания того, что его воздействие распространяется не только на тебя самого.
Выходные успокоили Соню, и сейчас, после вполне рядового понедельника, за поздним ужином она рассказывает о том, как страдают дети-негритята там, куда свозят отработанные аккумуляторы от айфонов. Ее сильно задел репортаж об этом. Я прикидываю шансы избежать разговора на эту тему и примерный тайминг разговора в случае, если я включусь. Припомнив события последних двух недель, я отвечаю взаимностью, и ее это явно радует. В кои-то веки ее радость совпадает с моей. Остается только решить, что делать с тем сообщением, но я откладываю это на неопределенный срок.
– Может, уже ляжем спать?
Соня ложится напротив меня и смотрит мне в глаза. У нее удивительно чистый, ясный взгляд сегодня. Ее движения лишены скованности, и глядя в ее глаза, я словно вижу себя, свои былые желания и устремления, потому что вижу то время, когда мы еще могли несколько часов проговорить друг с другом, не повышая тон и не уставая за две минуты.
– Ты устала?
– Нет, – она улыбается и заползает ладонью на мой мгновенно напрягающийся живот. – А вот ты, мне кажется, устаешь больше обычного. Тебе нужно как следует отдохнуть. А сначала…
Вместо продолжения фразы, она толкает меня на спину, плавным движением спускает с меня белье и принимается делать то, что ей всегда очень здорово удавалось. Надеюсь, вы не подглядываете. Потому что такой минет сводит на нет возможность следить за вами и вашим вуайеризмом. Соня буквально поедает меня, затягивая в себя. Это чертовски знакомое чувство, ведь именно оно когда-то заставило меня