Лягу. Мне нужно немного поспать. Совсем чуть-чуть.
А потом я встану и пойду гулять.
И ничто меня не остановит, даже этот чертов…
Саша
…и трубку, наконец, взяли, и я оказался одним из первых, кто узнал. Хотя это было почти неделю назад, все это встает передо мной, как наяву, вынуждая оставлять окружающих в недоумении от перемен в моем поведении. Но кто эти люди? Кто они мне?
Вокруг – огромное количество людей, не поднимающих взгляд от пола. Меня вдруг осеняет этой простой и фундаментальной мыслью, и я перестаю слушать сидящих за столом, и мой взгляд утопает где-то в глубинах потолка, в уголках кабинета.
Сейчас я вижу, что он полон острых углов. Я на секунду закрываю глаза, хотя знаю, что это заметят, и я сомневаюсь – притвориться, что я просто снимаю усталость глаз или не играть сольный спектакль этом театре на одного, и предпочитаю не лицемерить.
Мир открывается мне заново, и он полон острых углов. Люди здесь смотрят только себе под ноги. Люди здесь не смотрят вокруг и топчутся на месте, забывая о главном. И я забывал. Всегда. Бежал от правды, которая дремала во мне – наивный чукотский парень. Я мог иметь шансы на успех только в случае, если бы было возможно вырвать себе печень или сердце голыми руками и спокойно жить с этим. Вырвать эту правду было бы даже легче, чем любой жизненно важный орган. Мир полон людей, которые боятся поднять взгляд. Боятся себя. Боятся своих поступков и своих мыслей, боятся острых углов. И я был таким же. Но это ни для кого не новость. Для вас точно. Вы же со мной в этом мире? Я не одинок? Правда?
– Сашь, ну ты слушаешь? Мы же без тебя сделки-то не оформим, а ты где-то в облаках, – насмешливая рожа и V-образная улыбка коммерческого выводят меня сначала из забытья, а потом и из рамок самоконтроля.
– Да на хер эту сделку. И тебя, – я вскакиваю, явно ошарашив всех, кто сидит за столом в переговорной. – Я же вижу, как дружно вы хотите меня развести, как лоха, и повесить все дерьмо на меня.
Я выбегаю из офиса, старательно пряча взгляд от всех, и сбегаю вниз по лестнице.
Той зимой почти не было снега. Я не знал, что все изменится так быстро, и предпочел просто чего-то ждать. Звонил ей несколько раз, но все впустую. Как так вышло, что именно этот звонок стал результативным – даже не представляю.
Я выхожу на улицу, встаю на крыльце бизнес-центра и пытаюсь отдышаться, но воздух кажется слишком теплым, полным горячей влаги, и его хочется просушить. Поэтому я достаю пачку «парламента» и после пары крепких затяжек начинаю успокаиваться.
– Ты как?
Леха неслышно подошел сзади, и его лицо полно понимания. Возможно, он – единственный человек из тех, кто все понимает сейчас. Он – единственный, кто имеет право осуждать меня. Да он и в морду мне мог бы дать вполне справедливо. Но на похоронах мы оба не проронили ни слова, и