Все замолчали в замешательстве. Никто больше не решался высказаться.
– Ладно, давайте не будем поддаваться панике. У нас случилось ЧП, но катастрофы не произошло. Просто надо провести разъяснительную работу с людьми и усилить бдительность. А на выходных устроить какой-нибудь праздник, чтобы все расслабились и немного отвлеклись от мрачных мыслей. От нас зависит выживание всей общины, нам нужно быть сильными, – подвел итог совещания Лев Николаевич. Он вышел из кабинета и отправился в лазарет, чтобы навестить главного инженера убежища, который восстанавливался после инсульта.
– Ну как сегодня дела, старина? – радушно поздоровался президент.
– Елена Васильевна сказала, что иду на поправку, обещала, что танцевать еще буду. Да я и сам чувствую, что более-менее восстанавливаюсь, – улыбнувшись, ответил Захар Евгеньевич.
– Само собой будешь, и танцевать, и петь, и в море плавать, когда выберемся отсюда.
– А что там у вас случилось? Гам какой-то в коридоре стоял…
Лев Николаевич подавил тяжелый вздох и, непринужденно улыбнувшись, ответил:
– Да так… паре ребят жить надоело, захотели воздухом подышать…
– Нда… Вам надо быть осторожным, господин президент. Сейчас людям нужна жесткая рука… и надежда. Рука удержит их от разрушения созданной системы, а надежда придаст сил жить дальше. Тех, у кого есть дети, не стоит опасаться. Они будут ценить даже тяжелую стабильность ради будущего детей. А вот кто живет только ради себя, может быть непредсказуем…
Речь главного инженера прервал солдат, ворвавшийся в медицинский отсек:
– Господин президент! ЧП!
Утро только началось, а эта фраза прозвучала в ушах Льва Николаевича уже второй раз. День сегодня явно не задался.
– Что на это раз? Снова побег?
– Убийство.
Президент на секунду оцепенел, словно не поверив своим ушам. Затем жестом попрощался с Захаром Евгеньевичем и кивком дал понять солдату, чтобы тот показывал дорогу.
В коридоре жилого отсека столпились люди, стоял гомон голосов, кто-то плакал. На полу в одной из комнат лежал Владимир Романович Горнилов – генерал и один из ближайших помощников президента. Он не шевелился, седые волосы мужчины слиплись от крови. Рядом на коленях плакала его младшая дочь Милана. Девушке только недавно исполнилось восемнадцать, и она, обезумев от горя, содрогалась в рыданиях над мертвым отцом. А в нескольких шагах от нее, на кровати, зарывшись в подушку, плакала вторая дочь – Светлана.
– Кто? – спросил президент и почувствовал, как у него затряслись руки.
– Чернов, – сквозь зубы процедил Батаев.
Лев Николаевич склонился над телом верного товарища и положил руку на плечо Миланы, но та не отреагировала. Девушка продолжала плакать, не поднимая головы от груди отца, который уже не дышал.
Президент