– Меня обождите! – заметив, что мы собираемся уходить, попросил Олег, торопливо дожевывая остатки экзотического жаркого. – Вместе выйдем – мне еще, Александр Юрьевич, кое-что нужно тебе сказать! Все не так просто! Все очень, даже, непросто!
В этот-то, как раз момент перед нашим столом материализовался, словно бы из ниоткуда, тот самый пожилой вьетнамец, на которого я машинально обратил внимание, как только зашел в это кафе, когда мы с Александром Юрьевичем медленно продвигались в очереди, выстроившейся вдоль раздаточной стойки. Причем, могу поклясться, что, когда он появился прямо у нас перед глазами, мне почудилось, что в воздухе, перенасыщенном ароматами вьетнамских гастрономических специй, разлилась большая порция концентрированной горячей свежести озона, и это обстоятельство заставило меня глубоко задуматься, как и, судя по его «непростой» реакции – Александра Юрьевича, тоже. Потому что посмотрел Александр Юрьевич на этого вьетнамца таким взглядом, каким психически адекватный человек смотрел бы на «материализовавшуюся галлюцинацию» или – на «призрака» … Дело-то, оказывается, с самого первого дня моего в нем участия, начинало приобретать совсем «нешуточный» оборот!..
Вблизи этот загадочный вьетнамец мне показался еще, гораздо более пожилым, чем на расстоянии – в полумраке помещения кухни, заполненной полупрозрачным ароматным паром, валившим из огромных кастрюль и сковородок. И, если быть более точным, этот вьетнамец показался мне не просто очень пожилым человеком, а – более, чем пожилым, относясь к разряду тех индивидуумов, про которых принято говорить, судя по их внешнему облику: