Перед праздниками Стасенко брал подряд на изготовление больших пропагандистских макетов для демонстраций и в этом деле ему активно помогал Владик.
После воцарения в НКВД Ежова, начавшего зверствовать еще свирепее, чем это делал даже его предшественник Г. Иегуда, наш муляжист выполнил из папье-маше композицию по рисунку Моора – «Ежовы рукавицы». Так сами жертвы славили того, кто пил их кровь и ел их мясо…
Затем была воссоздана эпопея челюскинцев с льдиной и палаточным лагерем, где ютились команда и пассажиры ледокола «Челюскин», раздавленного торосами. Льдину сделали из фанеры, она достигала метровой толщины, и на фанере нужно было создать иллюзию льда с его блеском и прозрачностью. Трудная задача! Петр Николаевич попытался сам достичь нужного эффекта, но у него вышел мрамор, а не лед. Тогда за дело взялся Щеголев. Он растушевал фон зеленовато-голубой краской, а потом белилами наложил блики. Получилось очень похоже. Такой лед художник видел на Волге, когда она вскрывалась.
У Петра Николаевича имелась экономка, еще не старая, не очень красивая, но преданная женщина. Она не была выслана и в Самару, как декабристка, поехала добровольно. На правах заведующей всем хозяйством она пеклась о заработках своего подопечного, и с опаской наблюдала за возможным конкурентом – сноровистым молодым компаньоном.
Однажды Стасенко решил оформить договор на имя Щеголева. Он хитрил, опасаясь санкций финорганов и желая переложить часть ответственности на помощника. Владислав явился в Облторг чтобы подписать документы, но оказалось, что Стасенко, напуганный экономкой, вновь перевел договор на свое имя. Объясняя это великий муляжист сказал, что он хочет быть полным хозяином всего дела, а удел Щеголева быть поденщиком, ведь у того имеется другая, основная работа.
– Ну что ж, – сказал поденщик, – не будем подогревать опасения расчетливой экономки и ревнивого колбасного скульптора…
И Владислав прекратил сотрудничество с недоучившимся студентом, имеющим великокняжескую походку. Стасенко навсегда избавился от потенциального конкурента.
Как Щеголев узнал впоследствии от экономки, Петр Николаевич вскоре заболел, долго лежал на одре болезни, скучал по своему помощнику, с которым в разговорах отводил душу, и вскоре умер. Также от экономки, Щеголев выслушал упреки в невнимании к болящему. В пику Владику было сообщено, что любимый этюдник несостоявшегося скульптора подарен человеку, который не забывал больного. Бывший коллега только скорбно и согласно кивал головой. Добропорядочный папа, который был на похоронах Петра Николаевича, по обыкновению выговаривал младшему сыну за его невнимание к покойному.
Владислав не стал объяснять